Газета “Грани” продолжает знакомить читателей с творчеством Людмилы МАЛЕТИНОЙ, которая предоставила нам новые рассказы о детях войны, на написание которых ее вдохновили реальные люди: родные и близкие, соседи, друзья, знакомые. Прочувствуйте и вы тяжелую жизнь военных лет, которой, будучи детьми, жили эти люди.
Посвящается Борису Ивановичу Иванову, родившемуся 6 августа 1934 года в деревне Старое Шептахово Урмарского района Чувашской Республики.
Разбудили его рано. Даже не рассвело толком. Мальчик вышел в сад. Постоял, полюбовался на яблоньку, одиноко стоящую посреди земельного участка. Раньше сад был большой, но морозы перед самой войной погубили почти все плодовые деревья. Одна только яблонька после морозов 1941 года и выстояла. Яблоки некрупные на ней вырастают, зато сладкие, с кислинкой и всегда красные.
— Борис, иди поешь, что бог послал. Да и пойди к Рыжему, сынок, — слышит строгий голос матери.
Отец с матерью стали отправлять его иногда на работы к Рыжему — зажиточному хозяину, жившему на другом конце деревни. Ходили слухи, что он воровал колхозное добро, на том и разбогател. Слухами земля полнится, а доказать никто не брался. Рыжего недолюбливали в деревне многие. В том числе и родители Бориса, но вынуждены были люди к нему детей отправлять на работу. Жена Рыжего детей иногда даже подкармливала в течение дня и платила за работу немного то деньгами, то продуктами.
Если бы не лошадь Рыжего, трудно бы Борису приходилось в чужих людях. Любил мальчик лошадей. Хозяин разрешал иногда коня на водопой сводить, искупать. Уже с шести лет Борис крепко держался на лошади, хватаясь за гриву руками. О седле не было и речи. Дорогое удовольствие в то время было — седло. Отец приучал его с пяти лет к лошади. “Лошадь — доброе животное. И ты его люби и уважай за труд”, — говаривал Иван Андреевич, поглаживая кобылицу Груню по гриве. Давно нет у них той Груни. За долги с началом войны увели со двора.
В тот день много работы было: двор подмести, навоз вынести, скотину покормить, воды нанести. Очень устал малец. Вдруг Рыжий крикнул громко:
— Эй, Борис! Хочешь с лошадью на озеро сходить? Только не загоняй ее. Устала она сегодня.
Обрадовался Борис. Накормил лошадку сначала, потом, держась за гриву, вскочил ей на спину и спокойным шагом направился к озеру. Подружился уже с ней Борис. Сначала покатался немного по дороге, потом завел в воду. Она шумно пила, благодарно глядя на мальчика большими умными глазами. Борис искупался в озере, а животное жажду утоляло. Потом принялся поглаживать ее по бокам, понукая войти в воду. Сел ей на спину, и они поплыли на другой берег. Жаль только озеро небольшое. На берегу лошадь стала отфыркиваться. Борис смеялся от радости и не удержался, стукнул пятками по бокам. Лошадь помчалась по дороге к деревне.
Он завел лошадку в сарай, поставил в стойло. Похлопал по бокам, прощаясь. Не часто удавалось Борису побыть с лошадью наедине. Он пойдет сегодня домой и расскажет все младшему брату: как кормил, поил лошадь и катался на ней.
Пора было идти домой, но никто из хозяев не выходил во двор. Борис сел в тенечек и стал терпеливо ждать. Очень хотелось кушать. Желудок припал к спине от голода. Но Борис умел терпеть и ждать. Его окликнула хозяйская девочка из-за сарая. Он подошел к ней. Сунула кусок пирога в руки и убежала быстро. Вышла хозяйка и попросила подойти. Борис не спеша подошел, пряча единожды откусанный пирог.
— Ты, вижу, уже поел сегодня, — сказала, заглядывая ему за спину, — а лошадь мы не каждому доверяем. Вот и все на сегодня. Иди, иди, чего стоишь, — подталкивает она Бориса к воротам.
— А чем заплатите сегодня? — смело спросил ее мальчик.
Та сунула ему в руку яйцо и вытолкала за ворота. Борис, оказавшись за воротами, не сразу и понял, что произошло. Он смотрел на белое, еще теплое яйцо и начинал понимать, что за весь день работы ему больше ничего не заплатят. В другой руке он держал откусанный кусок пирога. Хотелось плакать.
Что сказать матери и отцу? Что за весь день заработал кусок пирога и яйцо? Что ему не заплатили больше потому, что разрешили поиграть с лошадкой? Очень болел живот от голода. Но пирог Борис не смел есть. Даже за спину спрятал, чтобы не видеть. Надо донести до дома. Мама на всю семью пирогов напечет. Не с мясом, конечно. Его в доме нет. А все же вкусный, с яблоками, например. Как часто яблонька спасала семью...
Чтобы не расплакаться, Борис вспоминал свое купание в озере, лошадку Груню. Дошел до своего дома. Остановился. Собрался с духом и решительно отворил ворота.
Посвящается Раисе Федоровне Ивановой (Чекушкиной), родившейся 1 января 1937 года в деревне Норваш-Шигали Батыревского района Чувашской Республики. Ныне проживает в городе Чебоксары.
Володька был на два года старше Райки. Жили в одной деревне на соседних улицах. Райка Володьке теткой приходилась по родству. А отец ее дедом приходился Володьке. Так уж сложилось. Они дружили как брат с сестрой. Володькин отец — брат Раи — воевал на фронте с фашистами.
Взрослые все на работах были. После домашних утренних дел вышли Володька с Райкой на улицу. Играли и в догонялки, и в салки. Проголодались. Дома все равно ничего нет. Решили самостоятельно пропитание искать. Голодно жилось в ту пору. Володька предложил травы в лесу съедобной набрать, крапивы, и лук зеленый на огороде уже взошел.
— Суп можно сварить, — предложил Володька.
— Без соли невозможно есть, — разочарованно сказала Райка.
— А пошли к дяде Петру в лесничество. Они там богато живут, может, соли дадут хоть немного. Я знаю, что у них есть. Они скотине крупную соль дают, — смело предложил брат.
— А нам дадут ли?
— Попробуем, попросим, — решительно высказался Володька.
Сказано — сделано. До лесничества километра три будет. Смело и решительно зашагали они по направлению к лесу. Пели песни по дороге. Володька пел замечательно. Райка подпевала. В семье все петь любили. Володькин голос далеко раздавался. Ух, голосистый!
Райка цветы собирала по дороге, травы лечебные и съедобные. Пришли. Остановились возле дома лесника. Хозяин был суровый и самобытный человек. Райка струсила:
— Не пойду я в дом.
— Идем, не бойся, друг, — сказал мягко Володька, подталкивая ее в спину.
Вошли в дом и остановились на пороге, не решаясь просить. Большая семья сидела за столом. Обедали. На них никто и не взглянул даже. Все дружно работали ложками.
Дети поначалу уставились голодными глазами на сидящих за столом, не в силах оторвать глаза от еды. Молча стояли, глотая слюну. Спохватились, отвернулись. Вспомнили, зачем пришли.
Райка спряталась за долговязой фигурой Володьки. Они спорили, кто просить станет. И толкали друг друга локтями.
— Ты старше.
— А ты младше. Пожалеют, не откажут.
Лесник заметил их, кивнул на несмелое приветствие детей и сделал знак жене. Райка осторожненько вышла вперед.
— Нам бы хоть полстакана соли для варева, дядя Петя, — сказала тихо. Покраснела и готова была сквозь землю провалиться. Ни жива ни мертва стояла, глотая голодную слюну и глядя в пол.
Тетка неторопливо и молча встала из-за стола. Пошла куда-то в сени. И принесла ровно полстакана крупной соли. Дети обрадовались, что им не отказали. Но тут оказалось, что соль им класть некуда. Райка проворно подставила передник.
Молнией выскочили дети из дома. Молча зашагали к дому. Только через некоторое время Володька неожиданно громко запел какую-то залихватскую песню. Он их много знал, песен-то. Райке почему-то хотелось плакать. Но она решительно подхватила мотив и зашагала рядом. Длинноногий Володька шел быстро. Райка семенила рядом, стараясь поспеть за ним.
И вдруг… Девочка споткнулась и растянулась на пыльной дороге. Большая часть ценного продукта выпала из передника. И тут Райка дала волю накатившим слезам, размазывая их по лицу.
— Не реви. Давай собирать. Соль крупная, потом помоем, — приказал Володька.
И дети стали выбирать соль из пыли. А Райка краем глаза наблюдала за Володькой. Он тайком вытирал катившиеся из глаз слезы.
Людмила МАЛЕТИНА
