Меж двумя домами

Федор Шаляпин — легендарный бас, гордость Отечества, богатырь исполинского роста, баловень судьбы, скандалист и красавец, в которого была влюблена вся Россия. Он же свою любовь делил между двумя женщинами, двумя его женами — итальянкой Иолой Торнаги и немкой Марией Петцольд. Эти женщины, ненавидевшие друг друга, сделали Шаляпина счастливым человеком.

Иола была балериной. Жизненные пути великого баса и примы пересеклись в Нижнем Новгороде, куда обе знаменитости прибыли по приглашению владельца Русской частной оперы Саввы Мамонтова. Порхающая, словно мотылек, синьорина всегда была грустна. Видимо, ей было не по себе в незнакомой России. И, встречаясь на общих репетициях, Федор участливо подходил к ней и в качестве приветствия неизменно произносил три магических слова: “аллегро”, “анданте”, “модерато” — весь свой словарный запас на итальянском. И широко улыбался. Так и общались с полгода, заменяя недостающие слова жестами, смехом и… поцелуями.
На прогоне “Евгения Онегина” перед премьерой влюбленный до безумия Шаляпин признался Иоле в своих чувствах. И не просто так, с глазу на глаз, а во всеуслышанье! ...Все шло своим чередом, и вдруг в знакомом месте известной арии отчетливо слышится: “Онегин, я клянусь на шпаге, безумно я люблю... Торнаги!” Все сидевшие в зале как один повернули головы в сторону директорской ложи, где находились Савва Мамонтов и смущенная Иола.
— Ну, поздравляю вас, Иолочка! — прошептал Мамонтов по-итальянски. — Ведь Феденька объяснился вам в любви…
В 1898 году пара обвенчалась в церкви села Гагино, близ дачи фаворитки Саввы Мамонтова в Путятине, где гостили и другие друзья мецената. В метрической книге появились две записи. О женихе: “Вятской губернии и уезда Вогжальской волости деревни Сырцевой крестьянин Федор Иоанов Шаляпин, православного вероисповедания, первым браком. Лета жениха  — 25”. О невесте: “Итальянская подданная Иола Игнатьевна Лопрести (Торнаги), католического вероисповедания, первым браком. Лета невесты — 25”.
   На пути из церкви в деревню путятинские крестьяне загородили дорогу, протянув через нее ленту. Мужики требовали на водку. Художник Константин Коровин вынул рубль и дал. Зашумели бабы: “А нам на пряники”. Дали денег и им. На даче участников церемонии венчания ждало угощение. Вот как вспоминал этот день сам Шаляпин: “...мы устроили смешной, какой-то турецкий пир: сидели на полу, на коврах и озорничали, как малые ребята. Не было ничего, что считается обязательным на свадьбах: ни богато украшенного стола с разнообразными яствами, ни красноречивых тостов, но было много полевых цветов и немало вина. Поутру, часов в шесть, у окна моей комнаты разразился ад­ский шум: толпа друзей с Мамонтовым во главе исполняла концерт на печных вьюшках, железных заслонках, на ведрах и каких-то пронзительных свистульках. А дирижировал этим кавардаком Сергей Рахманинов”.
После свадьбы Иолу стали называть, как и записали в метрической книге, на русский манер — Иолой Игнатьевной. К удивлению коллег, блистательная прима решительно оставила сцену и всецело посвятила себя детям и обожаемому мужу, имя которого день ото дня звучало все громче и громче.
Популярность Шаляпина была неслыханной: в витринах магазинов красовались его портреты, в кондитер­ских продавались шоколадные конфеты в обертках с его изображением, а в галантерейных лавках — гребенки с витиеватым именем певца. Пользовался спросом и одеколон “Шаляпин”.
В архивах Казани, в подшивках дореволюционных газет, сохранился такой рассказ театрального сторожа, записанный неким журналистом: “Сам Шаляпин у нас был. Так весь город как помешался: ничего более не было, кроме Шаляпина. Жены что делали! Билеты брали так, что аж театр сломали! Нешто поместишь всех... А он тихонько из театра уходил после выступлений, чтобы не разорвали. Но шапку все-таки отняли! И на маленькие лоскутки разодрали! На память, стало быть. А одна у него платок вырвала. Так другая увидала и оторвала половину. А первая-то взяла да остаток проглотила, чтобы еще кто-нибудь не выхватил. И подавилась! Чуть не померла… И не кто-нибудь: дочь городского головы нашего! Вытащили платок прямо из нутра”.
В 1905 году, когда за плечами уже были семь лет совместной жизни и шестеро детей, Иола отправилась в Италию навестить свою заболевшую мать, оставив Шаляпина на некоторое время одного. Тогда его и свела с ума красавица вдова с двумя детьми Мария Петцольд. Она жила в Санкт-Петербурге, куда Шаляпин часто приезжал на спектакли. Их встреча произошла на ипподроме. Это была любовь с первого взгляда.
О романе мужа Иола узнала только тогда, когда Мария родила Федору дочь. И так получилось, что у Шаляпина в старой столице оказалась одна семья, а в новой — другая. Он разрывался между двумя домами — в Москве и Петербурге — и двумя женщинами. Фактически он стал двоеженцем. Первый брак был не расторгнут, а второй не зарегистрирован и считался недействительным. Певец не раз представлял прошение Николаю II о присвоении появившимся в новой семье трем дочерям его фамилии, но царь отказывал ему в этом.
…За нескончаемой чередой репетиций и спектаклей, за семейными хлопотами Шаляпин сразу как-то не заметил тех революционных перемен, которые произошли. И московский дом, где жила первая семья, и счета в банках национализировали. На иждивении артиста в те годы оказались 16 человек: кроме членов своих больших двух семей еще теща заморская да два брата — родной Василий, еще юнец, и младший брат Иолы. А вместо гонорара певец получал порой мешок муки или килограмм селедки.
Мария, поняв, что скоро и у них отнимут все, настояла на отъезде за границу. Отправляясь в последние гастроли во Францию, Шаляпин не без содействия наркома по культуре Луначарского взял с собой в дальнюю поездку вторую семью и в страну больше не вернулся. Это произошло в 1922 году. Иола осталась в Советском Союзе и лишь в 1927 году подала на развод.
За границей Шаляпин начинает свою многолетнюю неутомимую, почти безостановочную гастрольную деятельность. Он побывал во многих странах мира, в том числе в Англии, Америке и Канаде, а также в Китае, Японии и на Гавайских островах.
В последние годы жизни Федор Иванович очень тосковал по России. Новых оперных партий он не пел, начал часто болеть, писал свои воспоминания “Маска и душа”. Весной 1937 года у него обнаружилась грозная болезнь — лейкемия. И через год, 12 апреля 1938 года, Федора Ивановича в возрасте 65 лет не стало.  Его похоронили в Париже как национального героя. Тысячи людей пришли на небольшое кладбище Батинь­оль. На надгробной плите золотом были начертаны слова: “...гениальный сын земли русской”. В 1984 году прах певца по просьбе детей перенесли в Москву на Новодевичье кладбище.
Обе жены Шаляпина прожили долгие жизни — Иола 91 год, Мария 82, и обе похоронены в Риме.
Софья ПЕРОВА.