С детских лет он умел добиваться успеха, вырос мужественным и храбрым человеком. Мечта привела в ряды летчиков. Жизнь была полна героических событий. Его подстерегали опасности, приходилось терпеть временные поражения, но настойчивый и целеустремленный характер помогал сдержать данную себе клятву: “Бороться и искать, найти и не сдаваться”.
Это о герое повести Каверина “Два капитана”. Поразительно, насколько мой собеседник похож на него. Этой книгой Ваня Тимофеев зачитывался в детстве, хотел стать капитаном или авиационным инженером. В понимании Ивана Дмитриевича капитан — это тот, кто впереди. Действительно, слово происходит от французского “сapitaine” — полководец, или от латинских “capitaneus” — военачальник, “caput” — главный. Тимофеев происхождением слов чрезвычайно интересуется, ведь по образованию он военный переводчик.
Впрочем, ему, кажется, интересно все, настолько он разносторонен. Был офицером разведки — теперь об этом уже можно говорить. 17 лет проработал директором Чувашского книжного издательства. Является членом Союза писателей России и СССР, заслуженный деятель культуры Чувашии. Этот известный в республике человек всегда открыт для общения, и его открытость не напускная, а искренняя. Поражают обаяние и неиссякаемая энергия Ивана Дмитриевича. Ему в этом году исполняется 70 лет, он продолжает преподавать в Чувашском государственном педуниверситете им. И.Яковлева и по-прежнему полон творческих идей, планов.
— Иван Дмитриевич, откуда появился ваш псевдоним — Вутлан?
— Ухсай посоветовал взять, и я выбрал. Вутлан — так называлась деревня, в которой жила когда-то моя любимая девушка Нарспи, правда, так сложились обстоятельства, что мы расстались.
— “В своей жизни ни разу не допустил “провала” — ни как разведчик, ни как руководитель большого предприятия”, — написала о вас одна из республиканских газет. Неужели с самого начала все складывалось гладко?
— Трудностей хватало. История нашей семьи будто слепок с истории страны. У деда было четыре брата: двое воевали на стороне красных, двое — на стороне белых. Семью не миновали репрессии. Отец — учитель истории, выпускник Чувашского пединститута — еще до войны женился на дочери богатого крестьянина, за что его начали преследовать, и он сбежал к родственникам в Пермскую область. Работал там инспектором РОНО, ушел оттуда на войну. Вернулся весь израненный. Меня семилетнего привезли в Чувашию, и за 10 лет я “очувашился” так, что начисто забыл русский, как раз ко времени поступления в институт. Кстати, в тот же, что и отец окончил.
— Наслышана, что вы учились у жены опального поэта Осипа Мандельштама.
— Надежда Яковлевна вела английский на инязе. А я в школе изучал немецкий, да и русским владел неважно, так что встал вопрос об отчислении. И тогда Мандельштам за меня заступилась, помогала по английскому и латыни. Всю группу она водила на экскурсии, в театр. Бывало, остановится у старого здания и спросит, что это за архитектура. Учила умению видеть прекрасное в самом обыденном. Благодаря ей мы уже на первом курсе начали не только свободно читать, но и разговаривать на английском. Мандельштам давала нам книги английских и американских писателей и поэтов, о которых никто из нас тогда понятия не имел: расширяла наш кругозор. А потом мы должны были пересказывать, сочинения по ним писать. Так я впервые прочитал “Овода”, который просто потряс.
Вообще, судьба часто сводила с людьми, которые так или иначе повлияли на мою жизнь. Среди них Педер Хузангай, его на иняз привела тоже Мандельштам, Юрий Николаевич Тютиков, преподаватель английского, а до этого референт-переводчик Генштаба Советской Армии, человек высокообразованный, на которого так хотелось походить.
— Где работали после окончания института?
— Окончил вуз так хорошо, что меня единственного рекомендовали на курсы военных переводчиков. После года
обучения по закрытой программе получил лейтенантские погоны из рук легендарного генерала Мишина, того самого, что являлся главным консультантом фильма “Щит и меч”. Вначале прикомандировали к военному атташе советского посольства в Арабской Республике Египет, потом служил унтер-офицером египетской армии (приравнивается к званию старшины), затем назначили стрелком-радистом военно-транспортного самолета Ан-12, переводил команды наземных диспетчеров и пилотов.
Было, что вместе с переодетыми в арабов советскими летчиками тайно доставлял мятежникам Йемена “гуманитарную помощь”: боеприпасы, стрелковое оружие, ракеты для установок залпового огня и артиллерии небольшого калибра. За полтора года совершил более 20 боевых вылетов. Приходилось садиться и выгружать боевое снаряжение во время взрывов на взлетно-посадочной полосе. Случалось, что в салон “Аннушки” загружали раненых мятежников и так называемый “груз 200”, обычно погибших в боях египетских генералов и офицеров.
Отлетал назначенный срок и был направлен в местную школу военных летчиков переводчиком. Относительно спокойная служба в пригороде Каира позволила изучать немецкий, арабский, индонезийский языки.
— Как попали в разведку?
— Некий человек предложил придумать легенду, подогнать биографию отца-чуваша под выдуманную жизнь немецкого бюргера, а мать должна была стать филиппинкой. Начались поездки в европейские кварталы Каира, детальное
изучение быта. Случилось, что попал в поле зрения одной из разведслужб НАТО, пришлось изображать морально неустойчивого типа, развращенного тлетворным влиянием Запада. В результате был завербован спецслужбой одной из европейских стран, участвовал в оперативной игре, затеянной Москвой, по “сливу” натовцам дезинформации.
Через полгода меня откомандировали в Киргизию, и я стал тянуть армейскую лямку в авиационном училище города Бишкека (тогда — Фрунзе). Помогал летчикам-асам обучать курсантов из Индонезии, Уганды, Индии, Кубы, Польши и других дружественных СССР государств. Однажды в Бишкек приехал помощник шефа советской разведслужбы. Со мной он беседовал несколько часов в гостинице. Только после перестройки узнал о планах начальства использовать меня в агентурной игре.
В 1967 году генерал спецслужбы “посоветовал” вторую командировку в Египет и при случае согласиться на вербовку. Прибыв в Каир, стал служить старшим переводчиком в Управлении артиллерии и ракетных войск Генштаба АРЕ. По роду службы присутствовал на обсуждении планов артиллерийских обстрелов Синайского полуострова и переговорах с палестинскими партизанами.
— Почему вернулись в Союз?
— В 1970 году все резко поменялось. Неожиданно пропал голос, сам думаю, что от стрессов и недостатка витаминов. Меня быстренько отправили в Союз. Повезло, что профессор из Москвы сумела правильно поставить диагноз и направила в Одессу к своей ученице, которая за сорок дней восстановила голос. Но обо мне как будто забыли.
— При этом награждали: у вас медали “За боевые заслуги”, “За воинскую доблесть”.
— Тем не менее на гражданке пришлось начинать с нуля. В Чебоксарах работал учителем английского в вечерней школе, директором школы, помощником председателя Совета Министров ЧАССР, а потом уже директором Чувашского книжного издательства.
— И писали “шпионские” книги?
— Написал семь книг, в том числе и, как вы назвали, “шпионские”. Кстати, начал работать над книгами еще в годы военной службы в пригороде Каира, и первая глава рождалась весьма своеобразно: писал по-чувашски, но латинскими буквами. Первую повесть на тему разведки “Радуга” на чувашском языке не печатали восемь лет. В книге “Российская пыль в морщинах пирамид” тоже нашли отражение годы службы в военной разведке. И многие из знакомых, с кем приходилось сталкиваться, стали прототипами моих героев. Будучи директором Чувашского книжного издательства, выпустил книгу-альбом “Страна Чувашия”, а также книги “По городам и весям”, “Современная Чувашия”, “Чувашия”, “Шупашкар- Чебоксары” и другие.
— Что-нибудь связывает с Новочебоксарском?
— Многое. В Новочебоксарске живет моя сестра Елена Дмитриевна Сергеева — преподаватель французского языка, бывший завуч 18-й школы. Она тоже окончила пединститут, была депутатом Госсовета.
Когда работал директором Чувашского книжного издательства, часто встречался с руководителями ведущих предприятий Новочебоксарска. Еще при Матросове начали составлять книгу о Новочебоксарске, а выпустили ее позднее, когда создавался деловой портрет Чувашии.
Еще я дружен с настоятелем Собора святого равноапостольного князя Владимира Илией Карлиновым, вместе издавали Псалтырь и Канонник на чувашском языке.
— Вы всегда ставите перед собой цель, к которой идете, не сворачивая. Какова она сегодня?
— Недавно со мной случилось несчастье: на улице избили хулиганы, и я получил серьезную травму головы. Главное сейчас — восстановить здоровье. Не терпится сесть за рабочий стол и начать новый роман. Уже обдумана сюжетная линия, есть прообраз разведчика родом из Чувашии.
— В известном телесериале про советского разведчика ему дается характеристика: “Характер — нордический, твердый. С друзьями ровен и общителен. В работе зарекомендовал себя незаменимым мастером своего дела”. Это о вас?
— Можно сказать, что так. Есть хороший фильм “Русский перевод”, который тоже обо мне. Очень советую посмотреть.