Евгений ШУМИЛОВ: Выполняем наказ тех, кто остался лежать на поле боя

Во время раскопок дота в районе санатория “Чувашия” в июне 2017 г. на месте дислокации в 1942-1944 гг. 95-го запасного стрелкового полка 14-й запасной Чебоксарской стрелковой бригады.

Фото из личного архива Е.Шумилова

Что мы знаем о поисковом движении? Что происходит на раскопках и кто эти люди, готовые летние дни проводить в лесах под Тверью или Курском, раскапывать бывшие окопы и работать с архивными документами? Об этом мы расспросили нашего собеседника, председателя совета регионального объединения общероссийского общественного движения по увековечению памяти погибших при защите Отечества “Поисковое движение России” в Чувашской Республике исследователя Евгения ШУМИЛОВА.

— Поделитесь эмоциями, каково это — находиться в бывшем окопе и выкапывать то, что лежало там нетронутым со дня боев?
— Каждый воспринимает по-своему. Помню, лет 30-35 назад на развилке лесных дорог между Ржевом и Зубцовом поднял я лейтенанта. А он под себя подстелил лапник еловый, на нем и остался лежать. А хвоя сохранила свой цвет, словно лишь вчера была постелена. Хвоя 1942 года! И как-то так зримо представил этого лейтенанта! Тем более сам недавно получил лейтенантские погоны. Словно не он, а я упал на этом перекрест­ке дорог.
Когда работали на Смо­ленщине, часто над нами пролетали клинья журавлей. Есть поверье: сколько пролетело, столько и поднять суждено бойцов. Иногда так и получалось.
— Так много?
— В последние годы мало, не так, как в 90-е. Тогда и не считали особо. Нынче ЧГПУ поднял 38 бойцов. Правда, треть — добор, то есть нельзя сложить целый скелет (считают по берцовым костям, а не черепам, как думают многие).
— А это не опасно — контактировать с останками?
— Ребят-то мы готовим и по вопросам гигиены, и психологически. В обморок при мне никто не падал. Я брал на раскопки школьников 15-16 лет, но нужно смотреть на конкретного участника. Моложе — если только своих детей, но непо­средственно к останкам можно их не допускать.
Кстати, кости мы на фотографиях принципиально не показываем. Многие журналисты, особенно телевизионщики, иногда переходят эту грань допустимого. Правда, журналисты Чувашии такое себе не по­зволяли.

Отцы, наставники
— Расскажите, как сами начали заниматься поиском?
— В 1965 году к 20-летию Великой Победы (тогда День Победы в стране впервые отмечался официально и широко) в моей родной деревне Шордауши Цивильского района строили обелиск в память об односельчанах, погибших в Великой Отечественной войне. Мы, мальчишки 10-12 лет, таскали кирпичи, песок для раствора. Девочки посадили цветы, а ребята из оврага носили им воду для полива. Руководили наши отцы, практически все — участники войны, тогда 80-90% мужчин старше 1925-1926 годов рождения были фронтовиками. Мы слушали их рассказы и воспоминания.
После седьмого класса, когда учился в Чебоксарах, посчастливилось встретить удивительного человека, участника войны Владимира Михайловича Бурмистрова, доброго советчика и товарища. Он привил первые навыки настоящего поиска, передал чувство персональной ответственности за сохранение памяти о погибших защитниках Отечества.
Владимир Михайлович был в своих наставлениях не одинок — могу назвать много участников войны, которых я почитал и почитаю как отца. Мой отец вступил в первый бой на рассвете 22 июня 1941 года, прошел все ужасы войны и стал непоколебимым сторонником мира. Помню, весь гонорар от издания очередного методического сборника (он был преподавателем родного языка) перевел в Фонд мира. Вот и пытаюсь выполнить наказ отца и всех фронтовиков — помнить о войне и ее жертвах, помнить и передавать другим правду о погибших и пропавших без вести защитниках Отечества, беречь мир на планете.
Я школьникам говорю: придет день, и будут проводить встречи с ними как с людьми, встречавшимися с живыми участниками Великой Отечественной войны. К сожалению, это время уже близко. Это примерно так же, как мы в своем детстве встречались с людьми, видевшими и слушавшими Ленина.

Соревнования — не главное
— Вы тоже учителем работали?
— Да, по образованию я — учитель русского языка, но практически никогда им не работал, занимался школьным туризмом, а в последние восемь лет преподавал ОБЖ в школе № 57. Там и появился первый в республике школьный поисковый клуб. Мы были призерами в округе в конкурсе среди школьных музеев боевой славы. В поисковой работе трудно оперировать занятыми в каких-либо состязаниях местами. Главное то, что в сердце.
— Поисковыми работами в основном занимаются школьники и студенты. Довольны ли вы их уровнем знаний истории Отечества?
— Недавно узнал, что есть такая компьютерная игра, смысл которой в том, что в ходе первой половины игрок должен убить как можно больше защитников Сталинграда, а во второй половине он переходит на сторону  русских и пытается оттеснить от Волги немцев. Но всю первую половину он страстно и отчаянно убивает защитников Сталинграда! Возможно, своего прадеда или его однополчан. Как вам нравится такой маразм нашего времени?
В школе дела не лучше: был такой учебник истории, где утверждалось, что мы в Сталинграде бросили миллион бойцов, чтобы уничтожить 52 немецких танка. Кто после этого будет уважать свое Отечество и его защитников? В других учебниках до сих пор написано, что наступление немцев под Москвой захлебнулось из-за неожиданно рано наступивших холодов, а вовсе не из-за того, что под Ельней и Смоленском наши бойцы стояли насмерть и сорвали гитлеровский план молниеносной войны.
— У вас есть примеры, когда молодые люди самостоятельно находили информацию о своих родственниках?
— Да, но в основном за пределами республики. Наши чаще ждут, пока им кто-то найдет, силен потребительский подход, особенно у молодежи. Обращаются вдовы, у которых внуков полтора десятка, но мало кто интересуется этой темой. Бывает и наоборот. Например, Саша Долинский из школы № 31 Чебоксар у нас недавно занял третье место в России с исследованием своей родо­словной, есть еще такие инициативные.

Хочу быть поисковиком
— В редакцию недавно пришло письмо с вопросом, кому можно стать поисковиком.
— Можно всем, кому дорого прошлое, настоящее и будущее нашего Отечества! Всего в реестре поисковых отрядов Чувашии 27 отрядов. Это движение не предполагает член­ства, поэтому говорить о количестве не совсем корректно, но около 300 человек занимаются исследованием судеб защитников Отечества  на постоянной основе. Поиск — это увековечивание памяти погибших защитников Отечества, а вовсе не поездки по разным местам да еще за казенный счет.
— А как же взносы или физическое состояние? В какой именно отряд лучше обращаться?
— Сейчас рассматривает предложения со стороны отряд “Веда”, в остальных отрядах работают школьники и студенты.
Возраст (мне 61, если что) не главное, состояние здоровья важно лишь в экспедициях. Но выезжать необязательно всем, да и не всегда это целесообразно.
Первая и главная помощь — участие каждой семьи в поиске своих родных и близких, соседей, знакомых, односельчан, да и совершенно чужих людей тоже. Компьютером и Интернетом сегодня население владеет чуть ли не поголовно. Все данные архивов военного ведомства выложены на разных сайтах. Просто нужно уметь работать с ними и важно элементарное усердие. Многие через две-три попытки говорят: “Ничего там нет!” — и отказываются от дальнейшего поиска. Порой ради одного имени приходится пересматривать до 3000-4000 фамилий, на это может уйти несколько недель.
— С какими проблемами сталкиваетесь?
— Главный дефицит — время. Все мы занимаемся поиском в свое личное время. Финансовая проблема тоже существует, особенно когда нужно опубликовать собранные данные хотя бы небольшим тиражом. Если есть желание, можно помочь конкретному отряду финансово. В таком случае наряду с проведением планового поиска они могут изучить и документы по просьбе благотворителя. Спонсорами этих людей называть не очень бы хотелось, они такие же, как мы, поисковики. Просто каждый вкладывает то, что у него есть, то, что лучше умеет.
Десятки имен не попали в Книгу памяти ЧР. Исправить несправедливость и назвать их имена — для этого нужно только желание и время. До 20% пропавших без вести солдат можно найти и доказать, что они честно погибли в бою, просто сверяя списки в Интернете. По республике это около 10-12 тысяч человек, из них до 2000-2500 имеют родственников в Новочебоксарске.
Мало кто знает, но песня “У незнакомового поселка” о бойцах полка, сформированного практически под Новочебоксарском, в Чемурше. Чем не тема для общения? Я сам в 1975 году участвовал в строительстве 17-го шлюза, поэтому мне город близок и дорог. По Новочебоксарску море работы, так как это всесоюзная солянка, все перемешалось, многие связанные с войной темы ни разу не поднимались.
Желающие помочь могут связаться с нами через группу “Поисковое движение Чувашии” в социальной сети “ВКонтакте”, через электронный почту okkai@mail.ru или по тел. 8-905-198-81-12.

Выполняем наказ бойцов
Кто-то падает убитый
В придорожную траву.
Это я упал убитый,
Это я упал в траву,
И по мне чужие танки,
Как по скошенным лугам…
И дрожит у почтальонки
С похоронкою рука…
— Все это сидит где-то внутри до такой степени глубоко и крепко, что создается ощущение, что сам участвовал в войне и только невероятным чудом остался в живых, а теперь приходится выполнять наказ-заклинание тех, кто остался лежать на поле боя.
Иногда перечитываю то, что было написано 20-30 лет назад, и пытаюсь понять, изменилось ли наше восприятие войны, ее подвигов и падений, правды и лжи. Наверное, нет, не изменилось. Лишь появилась боль от ощущения того, что годы летят невероятно быстро, а задуманное не успеваем выполнить.