Лоскуток к лоскутку...

Мастер народных художественных промыслов Валентина Сорокина. © Фото Валерия БАКЛАНОВА

В музее истории города действует не совсем обычная выставка. Со всей страны сюда привезены картины, которые не относятся ни к живописи, ни к графике. Эти картины собраны из лоскутов. А восемь лоскутных панно принадлежат нашей горожанке, члену Гильдии ремесленников ЧР, неоднократному победителю всероссийских конкурсов “Русь мастеровая”, “Ладья”, “Золотые руки мастеров” Валентине Сорокиной.
Валентина Аркадьевна профессиональный художник. После окончания Чебоксарского художественного училища трудилась художником-оформителем на промышленных предприятиях республики. Занималась изготовлением сувенирной продукции, в том числе портретов Чапаева, Сеспеля, Нарспи в технике засыпки медной стружкой, расписывала кухонную утварь: разделочные доски, подносы, солонки.

— А как пришли к лоскутному шитью?
— Думаю, передалось по наследству. Бабушка с дедушкой по маминой линии жили в Абашеве. У них была машина “Зингер”, и они обшивали всю округу: шили одежду не только для односельчан, к ним и из соседних деревень приезжали. В конце 20-х годов дедушки не стало. Бабушка Мария продолжила общее дело, ведь надо было поднимать пятерых детей.
Естественно, моей маме передалось это. Я помню, у нас швейная машина всегда была, и я постоянно крутилась возле нее. Чуть мама отойдет, я сажусь. Однажды даже ее сломала. Нас было четыре дочери у родителей. В то время, в 50-е годы, большого выбора вещей не было, и мама нас обшивала. Если оставались лоскуты, из них шила одеяла. Это сейчас кажется в диковинку: ой, лоскутное! А тогда в каждом доме они были. Жили ведь не очень хорошо, народ был экономным, бережливым — ничего не выбрасывалось. Половики из обрезков ткани ткали, покрывала шили.
Но я занялась этим не сразу. В начале 90-х вообще переквалифицировалась. Советский Союз распался, предприятия встали. Я тогда работала художником-оформителем в “Стройтехнике”. Завод обанкротился, и я ушла в жэк. Не по своей специальности. Един­ственное, что меня устраивало там, — скользящий график, который позволил окунуться в творчество. По­явилось время, чтобы воплощать свои идеи.
Так как я очень люблю огород, землю (мне интересно выращивать разные сорта груш, яблонь, вино­град, цветы), занялась флористикой. Стала делать панно из цветов. А также из соломы. В технологию ее обработки вникала, варить ее стала, счищать, гладить утюгом. Оказалось, солома бывает разная. Самая податливая и самая красивая — у овса. Хрупкое, конечно, получается изделие, но у меня свои работы с 94-го года висят дома, хорошо сохранились.
— У вас, наверное, в квартире как в музее.
— Это уже не квартира, а мастерская. Она трехкомнатная, но, к сожалению, в ней совершенно нет свободного места. Ведь и моим детям любовь к рукоделию, творчеству передалась. Одних только швейных машин у нас семь.
Старшая дочь, Марина, окончила 15-е училище, потом профессиональный лицей в Чебоксарах, институт индустрии моды в Москве. У Дадиани работала. Это когда Светлана Дружинина снимала историче­ский фильм, Марина принимала участие в пошиве костюмов для него. Сейчас открыла маленькую швейную мастерскую.
Младшая, Кристина, окончила Чебоксар­ский текстильный техникум, сейчас на художественно-графическом факультете пед­университета учится.
— Пошли по вашим стопам?
— С одной стороны, не хотелось бы. Потому что это постоянно такое творческое состояние в семье! И столько нужно места всем! Мы не умещаемся, нам столов не хватает, стеллажей. У меня — ткани, у младшей — мольберты, кисти...
— Муж не принимает участия в общем творче­ском процессе?
— Ему приходится где-то подрамники сколачивать, где-то какие-то отверстия просверливать, техническое состояние швейных машин на должном уровне под­держивать: смазывать, устранять неисправности. Хотя старшая дочь любую швейную машину разбирает и собирает, не ждет мастера даже на производстве.
...А с другой стороны, есть с кем посоветоваться. И дочери спрашивают совета, и я у них. У меня же нет швейного образования. Училась у старшей дочери строчкам, швам: ручные, потайные, “назад иголка”, да всякие. Вышивке у нее училась.
— Так когда же лоскуты ворвались в вашу жизнь?
— Где-то в 97-м году. Началось с прихваток для кухни, грелок на чайник. Продолжилось диванными подушками, которые я заполняла хмелем, ароматными травами. Потом — панно.
— На выставке в музее ваши самые любимые работы?
— Самой первой, любимой, здесь нет. То панно состоит из 579 лоскутов 4 на 4 сантиметра. Мне очень дорога эта работа, потому что там те ткани, что от бабушки остались, мамины. Из представленных на выставке очень близки панно “У самого синего моря”, “Пасха — мӑнкун”.
Есть еще подушечка, из четырех блоков составлена. Ткани очень красивые: и парча, и тафта, и натуральный шелк, и бархат, с вышивкой, с пайетками, с бисером, — дорогие, турецкие. Но такие маленькие лоскутки, что если бы на машине их сшивала, от них ничего бы не осталось. Сидела вручную собирала. Каждый шов выполнен в виде вышивки блестящей золоченой нитью. Подушка получилась как бы из камушков цветных, от нее идет сияние.
— Долго приходится картины “собирать”?
— Это очень кропотливая работа. Усидчивость большая нужна, терпение. А геометрические узоры еще и точности требуют. Если на 2-3 миллиметра “уедет” шов, значит, не совпадут в одной точке лоскутки, кривое-косое полотно получится. Наверное, есть мастера, которые быстро все делают, я работаю очень долго. Панно, где золотая рыбка, например, полгода заняло. Очень много души в работы вложено, эмоций, переживаний, воспоминаний.
— Что вспоминаете при этом?
— Детство. Помню, лет пять мне тогда было, как в траву ложилась в огороде, смотрела на облака. Разглядывала. Искала фигуры. Зимние вечера, ночи дет­ской поры вспоминаю. Как на печке спала. Цветные сны снились, какая-то яркая пестрая лента в виде змеи. (Сейчас думаю — как лоскутки.) От страха просыпалась. Всю дорогу бабушек своих вспоминаю. Какие были рукодельницы! Какое было терпение! С бабушкой Марией мы вместе жили, я ей помогала набирать нити, когда она пеструю ткань плела. Половики ткать, клубки скручивать, мотать. Сначала ведь ткань распарывали, потом резали, в клубочек по цвету мотали.
— В своих работах тоже используете ткани, побывавшие в употреблении?
— Начинала с распоротых вещей. И по сей день использую. Теперь у нас избыток вещей, что-то покупается и не носится даже. Не выбрасывать же. Распускаю, распарываю, стираю, глажу. Если не сразу использую, на антресоли складываю, лежат, ждут своего часа. Вторую жизнь даю тканям, и мне это очень интересно.
Конечно, новые тоже покупаю. Меня в магазин тканей вообще нельзя пускать. Иной раз заставляю себя пройти мимо. Иначе остановить потом невозможно. Случается, и денег нет, но хоть полметра, но возьму.
— Сейчас тканей много...
— Но они теперь идут со­временные — синтетика.
— Ее не используете?
— Сейчас все идет в дело: и искусственная кожа, и натуральная, и замша, и бархат. Но в исконно лоскутном шитье все равно ситец преобладает. С типичным рисунком. Я иной раз прошу в магазине: “У вас есть ткани, чтобы бабушек наших напоминали, их платья, сарафаны, фартуки?” Там ведь был мелкий-мелкий рисунок, повторяющийся. Сейчас какие-то купонные, не разберешь, что. Иногда на выставках-ярмарках подходят, говорят: “Ой, не знали, выкинули лоскутки”. А порой совершенно незнакомые люди приносят, оставляют. Ну это просто подарок! Я им очень благодарна.
— Единомышленники есть в городе?
— Пока нет. Но интересующихся лоскутным шитьем немало. Группа набирается, можно клуб создать. В других городах, в Иванове, например (я туда ездила на Всероссийский фестиваль декоративного искусства в 2009 году), несколько клубов. Это ведь очень большое дело, когда собираются единомышленники. Может, кто-то со швейным образованием что-то подскажет, у меня — художественное, а когда все вместе, рождаются вещи вон какие — по­смотрите на выставке!
— Как вы попали в Иваново?
— Счастливый случай. Принимала участие с лоскутным шитьем в конкурсе “Русь мастеровая”, где были мастера из других регионов, и ко мне подошел член жюри фестиваля “Лоскутная мозаика России”. Пригласил на фестиваль, пообещал забронировать гостиницу. И я поехала посмотреть (с заявкой на участие уже опоздала).
Посмотрела и убедилась, что тоже чего-то могу. Толчок получила очень большой. Поняла, что нужно совершенствоваться. Новые приемы осваивать. В Иванове видела — даже ножницами ткани не режут, у них специальные нож, планшет-линейка. А какие там машины швейные! Посетила выставки, посмотрела мастер-класс “Лоскут в одежде” Ксении Дмитриевой, кстати, у нее здесь, на выставке, жакет из лоскутов.
— Посмотрели мастер-класс и сшили себе из лоскутов жилет, в котором на открытии новочебоксарской выставки, видела, были?
— Он до Ивановского фестиваля сшит. С ним интересная история вышла. Посещение выставочных залов, мастер-классов бесплатным было только для участников конкурса. Увидела: идут на выставку мастерицы, познакомилась, присоединилась к ним. Им пропуска выписаны, они предъявляют их, проходят. А я — так, я в сумку к себе — за деньгами. Мне смотрительницы и говорят: “Да проходите-проходите”, — думали, видя на мне жилет лоскутный, что я такой же участник, пропуск ищу. И я все выставки посмотрела, да не один раз. Моим пропуском стал жилет.
— Мечты, планы?
— До того хочется попасть на передачу “Модный приговор”! Потому что себе немножко времени уделить надо, но никак не до себя. Пусть мне подскажут направление, может, самооценка немного повысится.
В планах — обратиться к национальному в лоскутной технике. Тема моих бабушек также не оставляет в покое. Помню бабушкины пироги с калиной, хочется это отобразить. Я уже представляю эту работу. На фоне вышитых чувашских полотенец мука, тесто, утварь деревенская.
Я, может, зря говорю. Иной раз пока мечтаю, пока планирую, на какой-нибудь выставке раз и увидишь — замысел у кого-то уже во­площен. На этой, например, хоровод на фоне березок — у меня эта тема с детства крутится. Говорят, когда есть какая-то мечта, то в течение 72 часов (в ближайшие три дня) нужно предпринять первые шаги для ее реализации. Иначе идея так и останется не реализованной. Но у меня есть зарисовки, и я к этой теме вернусь, по-своему расскажу, как мама водила нас в березовую рощу в Кугесях на акатуй.
Вот такие мечты: работать и работать.