По пути к коммунизму или на грани…

Отмечаем день рождения Риммы Васильевны Арсентьевой (третья справа), секретаря главного редактора. 1997 год.

Светлана Смирнова в сценке на праздновании 25-летия “Граней”. 2004 год.

2006 год в Чувашии был объявлен Годом духовного просвещения. 3 июня мы ездили в Алатырь в гости к коллегам. Были экскурсии по монастырям. На фото в церкви Иверской иконы Божией Матери, которую восстанавливал французский священник Василий Паскье (в центре)

На прошлой неделе мы простились с нашей коллегой Светланой Смирновой, которая ушла от нас несправедливо рано. Даже тяжело болея, в последние дни своей жизни она дописывала книгу, в которой собраны все самые интересные ее встречи-интервью с именитыми горожанами.
Мы очень надеялись, что вместе встретим очередную знаменательную для каждого, кто работал и работает в “Гранях”, дату — 5 января 2014 года, 35-летие со дня рождения газеты. Этому юбилею она посвятила свои воспоминания. (От редакции.)

За газетой выстраивались очереди перед киосками
Орган Новочебоксарского горкома КПСС и городского Совета народных депутатов получил далеко не оригинальное имя — “Путь к коммунизму”. Так в Советском Союзе назывались многочисленные колхозы и совхозы. Тем не менее путь у новочебоксарского издания оказался особым.
Мало какая районка, к которым относили и городские газеты, пользовалась такой популярностью и любовью у населения, как “Путь к коммунизму” в Новочебоксарске. К концу 80-х тираж каждого номера составлял около 28 тысяч экземпляров. Газету  выписывала почти каждая семья. А приобретавшие в розницу, бывало, выстраивались по утрам за ней у киосков печати в очередь.
Значение газеты и в жизни города трудно переоценить: она вела и ведет летопись славных дел горожан, пишет историю Новочебоксарска. Действительно, у многих дома хранятся вырезки со статьями и фотографиями, где они — герои публикаций. Но популярность завоевывалась не только тем, что читатели могли узнать, что происходит в городе. Газета стала помощником, порой единственным, в решении их больших и маленьких проблем.
Случалось, даже без публикации, по одному лишь звонку журналиста с места двигалось дело, не решаемое в различных инстанциях. Естественно, там такая активность “Пути к коммунизму” не нравилась.

Как исчезнувший ковер подмочил репутацию авангарда
Редактор газеты в 80-х обязан был посещать заседания бюро горкома КПСС, где и отдувался за все, что публиковалось и не нравилось. Однажды в горком партии пригласили весь коллектив редакции, чтобы указать на недочеты и наметить дальнейший путь “Пути к коммунизму”.
В газете тогда существовала сатирическая страничка “Огниво”, где высмеивались те или иные недостатки городской действительности. Время от времени на этой (последней по четвергам) страничке появлялся “Позорный столб”, к которому образно приковывали критикуемого героя.
На том совещании редакционной коллегии с партработниками руководитель одного из предприятий пожаловался, что утром просыпается, бежит к почтовому ящику, открывает газету и смотрит, не прикован ли сегодня он к позорному столбу. Естественно, после этого столб приказал долго жить.
Довелось на заседании бюро горкома КПСС объясняться и мне. Тогда я даже звание королевы получила.
Дело было так. У горожанки в химчистке пропал ковер. Буквально испарился под воздействием химикатов. Я написала в “Огниво” маленькую, но довольно ядовитенькую заметочку про новинку бытовой химии — ковер-невидимку.
Представительницы службы быта, прочитав ее, чуть ли не всем коллективом заявились в редакционный кабинет для разборок. Нужно было сдавать в номер материал, и я, не найдя ничего лучше, культурно выставила их: открыла дверь и попросила не мешать работать, предложила покричать, поорать с другой стороны.
Я ж не знала, что критиковала и выставила вон не обычных работников, а членов коллектива коммунистического труда. На святая святых замахнулась, репутацию авангарда КПСС подмочила. В горком полетела жалоба. И нас с шефом вызвали на ковер.
Долго выступали директор химчистки, инструктор отдела промышленности горкома. Особенно досталось фразе из материала: химия — это чудо, и плохо, если это чудо оказывается в нечестных руках. Дескать, обвинила в воров­стве. (Сейчас думаю: ведь можно было написать просто “в таких руках”. И сколько раз потом приходилось наступать на те же грабли! Одно неосторожное слово доводило даже до суда!)
В горкоме я пыталась что-то сказать в свое оправдание. Но слово мне предоставили только в самом конце. Но пыл угас, оказалась суперкраткой, сказала, что остаюсь при своем мнении: ковра нет и оправдания потерявшим его — тоже.
Время вдруг замедлило ход. Первый секретарь горкома КПСС Анатолий Иванович Андрианов медленно встал и медленно потянулся к газетному номеру с публикацией. В огромном кабинете с большим количеством солидных людей воцарилась тишина. Секретарь ГК, человек интеллигентнейший, вдруг стукнул по столу и в этой тишине буквально проорал: “При своем мнении она остается! Королева нашлась! И члены бюро горкома партии ей нипочем!.. Нет бы извиниться. Все!.. Все свободны”.
Так я стала ее величеством. Об этом рассказала в коллективе.
Однажды на меня поступила жалоба, что в самый пик долгого вечернего партийного собрания трудового коллектива ЖКХ, по­священного разбору моей публикации “Подсунули свинью свиньям” (руководитель жилищно-коммунальной службы высокопарно вещал тогда о жареных фактах, об их передергивании, клевете и даже политической авантюре, хотя речь в корреспонденции шла о раздельном сборе пищевых отходов), я демонстративно встала и ушла.
В редакции мне эту выходку простили. Сказали: ты же теперь королева, а королевам можно уходить когда угодно и откуда угодно.

Руководить отделом мог только коммунист
За 35 лет существования газеты редакцию возглавляли пять редакторов. И с каждым мне по­счастливилось поработать. Со­всем немного — с самым первым, Виталием Ивановичем Молодцевым.
Я тогда была студенткой третьего курса Казанского университета и в “Путь к коммунизму” пришла на летнюю практику. Спокойный, интеллигентный, скромный, добрый — таким мне запомнился Молодцев.
Газета тогда выходила тиражом 10 тыс. экземпляров, поговаривали — часть подписки оформлялась в нагрузку, как “Блокнот агитатора”, допустим, к той же “Литературной газете”. Новому изданию было всего два года, и горожане еще не привыкли сверять по нему свою жизнь.
Когда после окончания вуза и последипломной практики в Муроме вновь пришла в “Путь к коммунизму”, обнаружила, что здесь уже новый редактор и новый коллектив, за исключением ответ­ственного секретаря и замреда — супругов Коркиных.
Вакантных мест не оказалось, тем не менее меня взяли на должность заведующего специально созданным новым отделом — городской жизни. Руководить отделом в газете мог только коммунист, а я была беспартийной.
До сих пор гадаю, почему меня взяли тогда. Редактор видел меня первый раз, правда, познакомился с публикациями, которые предоставила из “Муромского рабочего” — одной из лучших газет во Владимирской области, где я тоже была не на последнем счету.
К сожалению, в лихие 90-е “Муромский рабочий” перестал суще­ствовать. Кстати, точно такая же угроза в самом конце XX века нависла и над “Гранями”.
Город, руководил которым Николай Иванович Иванов, решил исключить редакционный коллектив из состава учредителей и полностью прибрать к рукам печатный орган. Помню планерку, на которой он присутствовал и угрожал арестовать счет газеты, ото­брать здание, если журналисты откажутся дудеть в одну с горадминистрацией дуду. Но каким-то образом в отличие от муром­ской газеты нам этой участи удалось избежать.
Но вернусь в восьмидесятые, точнее в 1986-й. Я сотрудник “Пути к коммунизму”, эта газета стала моей судьбой, как оказалось, на целых 27 лет.

Тема “Гвоздя” держалась в строжайшей тайне
Руководил изданием Николай Александрович Галкин, после Молодцева он занимал эту должность пять лет, до 1988 года.
Считаю этот период работы одним из самых интересных. В газете работали Людмила Смагина, Олег Ерусланов, Александр Усов, Владимир Зырянов, Валентина и Юрий Коркины, Тамара Александрова, Геннадий Михайлов. Молодой редактор, молодой коллектив вдохновенно, с задором, идя на риск, брались за самые злободневные темы: перестройка, борьба с пьянством, война в Афганистане…

Тогда у журналистов не было персональных тематических страниц. В планах-графиках, вывешенных в коридоре секционки на первом этаже по ул. Коммунистической, 8, значилось просто “Гвоздь”. В какой-то номер его должна была найти, написать и предоставить во всем своем остром величии Смагина, в какой-то Усов и так далее.
Иногда тема держалась в секрете, о ней знали только журналист и руководство газеты, чтобы информация не просочилась за пределы редакции и не поступило указание (догадайтесь, откуда) спустить все на тормозах. Ведь мы уже жили при развитом социализме, еще шаг — и вот он, коммунизм, где не может быть и речи о недостатках, во всем должна сквозить уверенность в завтрашнем дне.
За соблюдением этого строго следила еще одна организация — обллит. Это была самая настоящая цензура. В чебоксарской типографии в небольшой комнатке сидел человек возле большого сундука, он читал все газеты, выходящие здесь, периодически открывал этот сундук, доставал какую-нибудь инструкцию и сверял, соответствует ли идущее в печать нормам советской морали.
Дежурили мы тоже в Чебоксарах. И во время одного из моих дежурств цензор вызвала меня к себе и потребовала заменить заголовок в статье об Афганистане. Иначе грозилась снять весь материал. Ей показалось, что название не содержало оптимизма, уверенности в успехе боевых действий нашей армии. Заголовок поменяли.
Вообще, журналистам приходилось работать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Чтобы и читатель был доволен, и вышестоящее начальство не сердилось, и цензура не возмущалась, и объект критики не слишком злобствовал.
От последних особенно доставалось Смагиной с ее острыми, хлесткими статьями. Ей постоянно угрожали, как-то перерезали провода, идущие из подъезда в квартиру. В итоге отключился свет, телефон. Она закрылась на все замки, боясь выйти даже к соседям. Лишь после ночи ужаса смогла обратиться за помощью в милицию.

Редактора выбрал сам коллектив
Это были смутные времена. Но наступили другие. В газете появился новый редактор. Галкина в конце 80‑х, якобы повысив, перевели инструктором в горком партии, а на его место был назначен Владимир Иванович Зырянов. К тому времени редакция переехала в новое здание по ул. Советской, а сама газета сменила название.
Зырянов, наверное, самый тактичный из всех руководителей “Граней”. Добросовестный, интеллигентный, стремящийся помочь всем и каждому, мягкий, отзывчивый. А события в стране требовали жесткости, напора, умения переступать через людей в угоду общему делу. Этого Владимир Иванович делать не умел, потому добровольно сложил шапку Мономаха.
Тогда и произошло самое невероятное, что могло случиться за все годы существования советской журналистики. Нового редактора в “Грани” не назначили сверху, не прислали со стороны, его выбрал редакционный коллектив из своих же членов. На собрании в 1991 году большинством голосов им был избран Александр Борисович Усов. Я помню, как метил в это кресло заурядный корреспондент Геннадий Шабалин, но не судьба…
Усов много сделал для “Граней”, и в том, что представляет издательский дом сейчас, его заслуга. Но главное, при нем газета могла похвастаться грамотностью, энциклопедической достоверностью. Конечно, каждый редактор привносил в газету что-то свое, что-то отменял. При Алексее Георгиевиче Белове, например, издание стало красочнее, информативнее. Но вот уже в течение почти 35 лет не меняется одно — по четвергам выходит страница “Встреча для вас”.