“Попал туда, куда не хотела отпускать”

Тамара Николаевна с портретом сына Александра. © Фото Анастасии Григорьевой

Безусловно, труднее всего на той необъявленной войне приходилось родным, получившим обратно свою кровиночку в виде груза 200. Рассказывает мама Александра Воинова Тамара Николаевна.

Саша — мой единственный ребенок, появился на свет в октябре 1966 года. Воспитывала я его практиче­ски одна. Он был совсем маленький, когда мы переехали в Новочебоксарск. Учиться начал в школе № 8, а после 4-го класса перешел в девятую. Любимыми предметами были история и литература, и учился он в целом хорошо. В старших классах увлекся игрой на гитаре и гармони. Занимался плаванием, боксом, легкой атлетикой.
После окончания школы устроился на работу в ЖБК-2. Это был 1984 год. По направлению военкомата прошел обучение в Чебоксарском аэроклубе, за его плечами до армии было несколько прыжков с парашютом.
Осенью пришла повестка из военкомата. Я сама достала ее из почтового ящика и вручила сыну. О том, чтобы как-то уклониться от службы в армии, Саша и не думал. В то время неслужившие считались неполноценными, что ли, даже ущербными молодыми людьми. Правда, сказала: “Не дай бог, призовут в Афганистан...”. Тогда уже все знали о нем, шептались между собой. Были и первые погибшие из Новочебоксарска. Сын ответил: “Нет, этого не случится”.
В первом же письме из учебки в Фергане (Саша попал в ВДВ) он написал: “...отправят туда, куда ты никак не хотела меня отпускать”. Впо­следствии письма приходили регулярно.  Сообщал, что жив-здоров, бегает как лось по горам, немного похудел. Впрочем, лишнего не сообщал.
Последнее письмо от него пришло, когда он уже лежал дома в гробу. Почему-то конверт принесли прямо в квартиру. Саша погиб 18 июня 1985 года. Сообщили мне 21-го.
Несколько дней до этого чув­ствовала тяжесть в груди, не могла находиться дома. Все хотелось выйти на свежий воздух. Почему-то многие моменты тех дней помню отрывочно.
Вот незнакомый военный звонит одним соседям по лестничной площадке, потом другим. Входные двери тогда были чуть ли не из картона, в квартире все отчетливо слышно. Спрашивает о нас.
Вот он говорит мне: “Проходите, присаживайтесь...” А я удивляюсь: “Это вы у меня дома, а не наоборот”.
Вот привезли и сгрузили у подъезда большой ящик с печатью. В нем деревянный гроб, внутри него цинковый. В районе головы — окошечко. Сашу в нем узнала сразу. А дальше — туман...
На кладбище был почетный караул, в честь Саши прозвучал салют, пришло много ребят, в том числе афганцев. Все это рассказали мне позже, когда немного пришла в себя.
Сначала бывала на кладбище ежедневно. Ходила туда как на работу. Сдружилась с родителями других погибших в Афганистане.
Сейчас нас в Новочебоксарске осталось мало, всего семь человек: шесть мам и один отец. Остальные умерли. Много лет наши дачные участки (их выделили семьям погибших) находились по сосед­ству, мы стали друг другу практически родными.

P.S. В разговоре Тамара Николаевна посетовала, что после закрытия Липовского кладбища на погост практически махнули рукой. Здесь, по ее словам, никто не ухаживает за могилами, не чистит дорожки зимой. Понятно, что это связано с затратами. Однако не следует забывать народную мудрость: какова память — таковы и погосты.