Война глазами детей

На страницах газеты “Грани” мы нередко предоставляли слово детям войны, публиковали их истории. В этот раз мы представляем вам, дорогие читатели, рассказы Людмилы Малетиной о детях войны. В них истории реальных людей, их непростая жизнь и детские воспоминания о войне, мечты и желания. Они рано повзрослели: вместо игрушек — хлопоты по дому, заботы о младших братьях и сестрах, а сами игры — непременно в войну, в которой они дрались отчаянно. Рассказы эти, написанные по воспоминаниям, серьезные и пронзительные. Их автору удалось не только увидеть жизнь военного времени глазами детей, но и передать весь ужас войны.

Люся — хозяйка

Рассказ о Людмиле Ефимовне Карпуховой, уроженке города Алатыря. Родилась 4 августа 1935 года.

Дом большой, уютный. Семья дружная. Всем места хватает.

День был воскресный, солнечный. Отец не пошел на работу. Он на заводе инженером трудился, паровозы ремонтировал. В выходной с утра сидел дома, читал газеты.

Все остальные во дворе себе дело нашли. Мама с тетей Таней, сестрой ее младшей, затеяли стирку большую, белье у колодца полоскали. 

Бабушка на солнышке сидела, за братиком младшим наблюдала, который тут же в песочке возился. А Люся с сестренкой в догонялки играла и ждала, когда мама разрешит ей белье на веревочке развешивать. Очень нравилось ей это дело, взрослой себя представляла, хозяйкой. Да и интересно было разглядывать мокрые штанишки, платочки, маечки. Их надо обязательно встряхнуть, чтобы разгладились складки, и только потом аккуратно повесить на веревочку. Младшей сестренке Люся доверяла прищепкой белье зацепить, мама следила за аккуратностью исполнения. Люся гордилась, что получается, как надо. Хотелось, чтобы мама была довольна и гордилась дочерью. Ей пять с половиной лет уже, она старшая! Тетя Таня посмеивалась над усилиями племянницы и подмигивала, подбадривая и помогая, если что не так получалось.

Бабушка хвалила обеих внучек и говорила, что хозяйки из них получатся отменные.

На крыльцо дома вышел папа и сказал: “Только что по радио сообщение передали. Германия без объявления войны напала на нас. Это война!”

Люся не поняла, что случилось. Тетя Таня перестала работать, у мамы белье из рук выпало прямо на траву. Бабушка вскрикнула, взяла на руки внука и прижала к себе. Лица взрослых стали встревоженными. 

Девочки приутихли и перестали играть и петь свою любимую песню. 

Мишка и драгоценная картошка

Рассказ о Михаиле Федоровиче Ермолаеве, уроженце села Байгулово Козловского района. Родился 10 ноября 1934 года.

Мама читала молитву ежедневно, а дети стояли рядом и слушали. Уходя на работу, сказала однажды просто и четко: “В мое отсутствие будешь слушать сестру. Во всем”. А Миша подумал про себя: “Всего на год она меня старше”.

На улице могли с сестрой и по­драться, если что не поделят. Но сейчас Миша не посмел перечить матери и ослушаться старшую сестру. Слова матери были законом. Миша чувствовал ответственность в семье, как единственный мужчина в доме. Помогал сестре: она же девчонка! А в домашнем хозяйстве она незаменима была. Еще три младших сестренки ухода требовали.

Когда мама дома, можно и на реку с сестрами пойти искупаться. Но там иногда встречались дети, которые прогоняли Мишу и его сестер, не разрешали им находиться со всеми. “Ваша семья не в колхозе, значит, и купаться с нами не будете”, — говорили они.

“Река большая, всем места хватит. Здесь берег и дно похуже, но зато никто не оскорбляет моих сестер”, — так думал Миша и молча уводил их в другое место. Не спорил, не отвечал на грубость и сестрам не велел. 

Отец ушел на фронт через месяц после объявления войны. В колхоз их семья так и не вступила. Мать осталась верна слову, данному мужу: как бы трудно ни было с пятью ребятишками, справлялась. Она была хорошей портнихой, много имела заказов, особенно к Пасхе. Еле управлялась. 

Были в селе такие же семьи, не желавшие вступать в колхоз. Помогали друг другу. Соха в доме оставалась, ее не забрали в колхоз. Этим и спасались. Мама давала ее всем по очереди. Каждая семья впрягалась в нее и пахала землю свою, а надел таким, как они, давали самый худший. Там рожь сеяли. Огорода им не положено было, потому и овощей не видели, не ели. 

Потом пришла похоронка на отца. Он получил множество ранений на Курской дуге, умер от ран в госпитале. Похоронен с почестями на Преображенском кладбище в Москве. 

На пособие, которое было положено матери по смерти кормильца, мать могла купить одно ведро картошки. Драгоценной она была, картошка эта.

Лизутка и проводы

Рассказ о Елизавете Ивановне Чепайкиной (Рыжовой), уроженке деревни Абросимово Юринского района Марийской Республики. Родилась в 1933 году. 

Ближе к полудню потянулись первые повозки с добровольцами. Дети выскочили из домов и бежали рядом. С гармошкой, песнями провожала деревня мужчин в солдаты. Звучали частушки и веселые песни, но радости на лицах не было. Мужчины шли опечаленные, женщины заплаканные.

Отец посадил Лизутку на одно плечо, а сестренку на другое. Уселись удобнее девочки, обнялись. Рядом шла мать, несла вещевой мешок отца. Шли Рыжовы по деревне молча.

Лизутка поначалу не понимала почему. Что не так? Сама не решалась спросить у взрослых, а те и не объясняли. Так проводила деревня 70 мужчин. 

Началась новая, непонятная детям жизнь. Вечером закрывали все просветы в окнах, на улицах было пустынно. Гармошек  и песен у клуба не слышно стало. Лишь иногда вечерами хромой бригадир нарушал тишину стуком палки в окна, нерадивым работникам напоминал, что завтра ранний подъем предстоит.

Лизутке было жутко от непривычной тишины и резких стуков.

Шурка маму ждала

Рассказ об Александре Петровне Беляевой (Голубчиковой), уроженке города Пильна Горьковской (ныне Нижегородской) области. Родилась 5 декабря 1939 года.

“Ура!” — Шурка обрадовалась маминому приезду. С печи скатилась. В валенки попасть ногами сразу не смогла. Запуталась. Так в одном валенке в сени и выбежала.

Мама, улыбаясь, обнимала старших дочерей. Шурка, третья, самая младшая из сестер, бросилась ей на шею. Валенок свалился с ноги. Целует маму, а сестры щекочут за босые ноги. Снег на мамином пальто тоже щекочет и холодит. Как она рада, что наконец-то они вместе. В мамино отсутствие часто приходилось одной дома оставаться. Жутко было. А теперь с мамой ничего не страшно.

Так веселой гурьбой и ввалились в избу. Отряхивая снег с платка, мама с нежностью говорила своим дочерям: “Ну, будет, будет. Холодно же. Замерзнете. А ты, Шура, надень валенки-то, простудишься”. Взгляд стал строгий. Она внимательно оглядела дом. Все ли ладно в хозяйстве? Как тут дочери без нее управлялись? 

Печь уже натоплена. Чугунок с кашей в печи стоит. Маму девочки очень ждали. А самое интересное впереди. Девочки молча ждут, а мама не торопится. Поела спокойно, молча любуясь дочерьми. Растут. Рано им взрослеть приходится. Вздохнула. Затаив дыхание, ждала Шура заветного слова “подарки”. И вот мама встала и подошла к мешку, что в дверях оставила. Без подарков она не возвращалась.

Девочки разбирали незамысловатые вещи. Мать наблюдала за ними, сидя на лавке под образами. Знала, каково им без нее управляться с хозяйством. Старшей только 11 лет исполнилось. Эх, голодать девчушкам приходилось. Благодарила Бога, что дети трудолюбивые растут. Вспомнила сынишку своего, безвременно скончавшегося от болезни.

Война не жалела никого. Потом на мужа вот похоронку получила. Чуть не умерла с горя. Очнулась. Дочерей увидела и поняла, что жить надо. Нет у нее права оставлять их. А Шурка посмотрела на задумавшуюся маму и, прыгнув к ней на колени, крепко обняла. 

Продолжение следует.