Разыскиваются... дети

“Ушел из дома и не вернулся...”. Эта фраза почти ежедневно присутствует в милицейской сводке происше­ствий. Примерно один-два раза в неделю речь в ней идет о несовершеннолетних. Почему мальчики и девочки покидают отчий дом? Об этом наш разговор с начальником подразделения по делам несовершеннолетних ОВД Новочебоксарска Татьяной Сергеевой.
 

Одиннадцатилетняя Наташа (имена детей здесь и далее изменены. — Прим. авт.) — ребенок спокойный, даже немного зам­кнутый. Однако когда в семье появился новый “папа” (судимый, любитель выпить), жизнь в одной квартире с ним показалась невыносимой. Нет, он не бил Наташу, просто каждый раз давал падчерице понять, что она лишняя в этом доме. Так не могло долго продолжаться, и девочка перебралась к бабушке. Женщина еще работала, потому не имела возможности постоянно присматривать за внучкой. И решила переложить эти обязанности на сотрудников социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних. Тем более что и в школе такое решение поддержали.
Наташа поселилась в Центре. Там она познакомилась с Ниной из Ростовской области. Та была на два года старше, все время рассказывала новой по­друге о том, как здорово на юге. Созрел план побега. В общем, в один из декабрьских дней 2006-го девочки не вернулись с прогулки. К чести сотрудников Центра, хватились подростков сразу. Сообщили в милицию, родителям... Розыск шел трое суток. Наконец, новочебоксарским милиционерам позвонили из Ростова. Выяснилось, что туда беглянки до­брались автостопом.
“Данный случай типичен, — считает Татьяна Сергеева. — Ребенок растет в неблагополучной семье, считает, что “все равно я здесь никому не нужен”. В моей практике не было ни одного случая, чтобы несовершеннолетний уходил из дома, что называется, “за романтикой”. Убегают не затем, чтобы присоединиться к геологам или отправиться на Северный полюс, а чаще всего от равнодушия и жестокости взрослых”.
Случаются ли рецидивы? По словам Т.Сергеевой, есть в Новочебоксарске несколько ребятишек, уже привыкших к вольной жизни. Они уходят жить в подвалы, попрошайничают на улицах, некоторые стали токсикоманами. Каждый раз их находят, возвращают домой. А там — пьяные родители, частые гулянки... Пожалуй, последний шанс вернуть таких детей к нормальной жизни — лишить непутевых отцов и матерей родительских прав. Так, видимо, вскоре произойдет с папой и мамой двенадцатилетнего Коли.
Особая группа беглецов — из семей, казалось бы, вполне благополучных. Но и в них отсут­ствует главное — духовный контакт родителей и чада. Например, отец и мать пятнадцатилетней Ольги настаивали, чтобы девушка окончила 10-й класс на одни пятерки, но та не оправдала ожиданий, стала всего лишь ударницей. Дело было в мае прошлого года. Девушка побоялась гнева родных, отправилась ночевать к подруге. У той родители как раз уехали на дачу. Отыскали “пропажу” на следующий день.
Всех ли “потеряшек” находят? Да, ответила Т.Сергеева. Причем чаще всего в первые же сутки. Лишь примерно в 30 процентах случаев розыск длится более недели. И только однажды, в прошлом году, семнадцатилетнюю студентку ЧХМТ искали более трех месяцев. Выяснилось, что мама запрещала ей дружить с парнем. Девушка бросила все и уехала с ним в один из районных центров Чувашии к его родственникам.
Розыск детей и подростков в отличие от поисков взрослых, конечно, имеет свои особенности, сообщила Т.Сергеева. К несовершеннолетним не применяют какие бы то ни было “контрольные” сроки. Поиск начинается сразу, даже если родители придут в ОВД с сообщением о пропаже (“ребенок не пришел ночевать”) ночью. В составе дежурной следственно-оперативной группы всегда есть инспектор ПДН. До утра можно многое сделать. Выяснить круг друзей, родственников, их адреса и телефоны. К тому же ориентировки сразу передаются по рации дежурным патрулям ППС, ГИБДД, вневедомственной охраны. Но нужно ли доводить до такого? Не проще ли наладить взаимоотношения с сыном или дочкой, пока не поздно?
Андрей СЕРГЕЕВ.