Что музыка для танца, то и муж для жены

Ее называли божественной и восхитительной. Говорили, что она — “Белый Лебедь” и даже “Фея лебединой стаи”. Одна девочка написала родителям: “Помните, вы рассказывали: тот, кто увидит фею, будет счастлив всю жизнь. Я видела живую фею — ее зовут Анна Павлова”.

То, что она станет танцовщицей, Аня знала с восьми лет, едва побывав на балете в Мариинке. Впрочем, в Императорскую балетную школу ее приняли только со второго раза и то благодаря председателю приемной комиссии знаменитому балетмей­стеру Мариусу Петипа, который вынес вердикт: “Пушинка на ветру — она будет летать на сцене”.
В 1899 году Павлову зачислили в труппу императорского театра. Покровитель-­
ст­вовать артистам в то время было весьма модным. К счасть­ю для Анны, ее первый покровитель оказался и един­ственной на всю жизнь любовью. С бароном Виктором Дандре, представителем старинного французского рода, превосходно образованным и галант­ным “завсегдатаем кулис”, ее по­знакомил генерал Безобразов — весьма влиятельная фигура в балетном мире, по сигналу которого галерка неистово аплодировала одним балеринам и встречала презрительным безразличием других. Он предложил своему приятелю по Английскому клубу “развлечься с малюткой из балета”.
В чиновника Сената Анна Павлова влюбилась с первого взгляда. Она была уверена, что их связь — нечто гораздо более серьезное, нежели простой флирт. Только вот беда — сам Дандре считал иначе. Да, он снял для Аннушки огромную квартиру и устроил в ней зал для танцкласса. Каждый раз, встречая девушку после спектакля, Виктор преподносил ей роскошные подарки, возил по дорогим ресторанам, приглашал в компании обеспеченных, интеллигентных и известных людей. Но никаких серьезных намерений не выказывал, от разговоров о возможности совместного будущего уклонялся: “Тебе не замужем нужно быть, а артисткой сделаться”.
В 1907 году Мариинский театр отправился на гастроли в Стокгольм. Павловой двадцать шесть лет, ее слава в зените. Ей дарован официальный титул “балерина”, которым в те годы награждались только самые выдающиеся танцовщицы, и их было всего пятеро на всю Россию. Перед отъездом Анна предприняла еще одну попытку объясниться со своим покровителем. Виктор, как всегда, отделался ничего не значащими фразами. Тогда Анна — всегда нежная и покладистая — неожиданно сказала Дандре: “Я никогда не прощу тебя. Все кончено. Я к тебе не вернусь…”
Именно после этих гастролей в Европе впервые заговорили о блистательной молодой балерине, выступления которой имели такой оглушительный успех, что король Швеции Оскар II вручил ей орден “За заслуги перед искусством”. О Викторе Анна старалась не вспоминать.
А тем временем в Петербурге Дандре был арестован по уголовному обвинению в получении взятки при сдаче подряда на постройку Охтинского моста. Процесс длился более года. Суд признал его виновным в мздоимстве и приговорил к уплате денежного штрафа в размере 36 тысяч рублей. Таких денег у Дандре не было. Ему грозило пожизненное заключение в долговой тюрьме. Сред­ства, необходимые для выкупа Дандре из тюрьмы, внесла Павлова. По поддельным документам Виктор выехал в Лондон, где его уже ждала Анна.
Они словно поменялись ролями. Теперь он умолял ее стать его женой — она согласилась, но поставила жесткое условие — никто не должен знать об их супружестве. Они обвенчались тайно. Перед визитом в церковь Павлова сказала: “Если хоть кому скажешь, что мы повенчаны, я буду отрицать. Да я лучше под поезд брошусь, чем стану какой-то “мадам Дандре”. Я — Анна Павлова!”
Сразу после свадьбы супруги арендовали просторный Айви-Хаус близ Лондона. Там было около 6 акров земли с подстриженными деревьями, лужайкой, огромным полем тюльпанов и прудом, где круглый год плавали лебеди с подрезанными крыльями. Один из них, по имени Джек, был предан Павловой, как собака, ходил за ней по саду и охотно брал еду из ее рук. На кухне Анна приютила повара Владимира. Во время обеда он бочком просачивался в столовую, интересуясь, угодил ли мадам Нюре? И стоило кому за столом зазеваться, быстро подкладывал на тарелку еще кусочек, еще ложечку. Ведь все они такие худышки.
“Худышки” — ученицы балетной школы, которую Анна устроила тут же в Айви-Хаус. С 10 утра только и слышно: держи спину, тяни носочек. Великая балерина Анна Павлова ползает на коленях вокруг учениц, выправляя движения их ног. Окружающие шепчутся: своих детей Бог не дал, вот и возится с чужими. А Павлова задумала невиданное — она станет не просто гастролирующей балериной (мало ли и до нее балетных бедолаг мыкалось по свету!) — она создаст собственную балетную империю, куда будет входить не только постоянная труппа, но и балетная школа.
Виктор взял на себя все хозяйственные заботы, обязанности бухгалтера и менеджера. Он отвечал на корреспонденцию, вел деловые и личные переговоры, организовывал гастроли, следил за костюмами и декорациями, принимал и увольнял актеров. “Подходящий муж для жены — то же, что музыка для танца”, — говорила Павлова. Тем не менее без малого двадцать лет брака она изводила его попреками, скандалила, кричала, била посуду и плакала.
Многие видели, как из дверей ее театральной уборной появлялся удрученный, разгневанный, отчаявшийся Дандре, и вслед ему летела женина туфелька. Анна часто говорила с ним с презрением, даже с ненавистью. “Чтобы заслужить его любовь, я так долго притворялась, что он мне безразличен, что сама поверила в это”, — объясняла она подругам. “Вы могли бы пощадить меня, Анна, хотя бы при посторонних”, — цедил Дандре сквозь зубы. “Но разве я не обещала вам, что вы заплатите мне за все мои былые обиды и унижения?” — торжествовала Анна.
Павлова гастролировала так много, как ни одна другая балерина мира! Танцевала в США, Канаде, Южной и Центральной Америке, Японии, Китае, Бирме, Индии, на островах Цейлон, в Египте, Южной Африке, в Австралии, Новой Зеландии, на Яве и Филиппинах — в 44 странах и тысячах городов, в том числе и тех, где ни разу до нее не ступала ножка в пуантах! В Индии по окончании спектакля зрители встали на колени и подняли вверх руки. “Они приняли тебя за божество танца”, — шепнул жене Дандре. В одном только 1925 году за 26 недель Павлова побывала в 77 городах, дала 238 представлений и износила 2000 пар балетных туфель.
Анну много раз убеждали взять отпуск, отдохнуть. Балерина лишь вяло отбивалась. “Если у меня нет времени жить, то уж умирать я должна на ходу, на ногах”, — как-то обронила она. В январе 1931 года поезд, в котором Павлова возвращалась в Париж с Лазурного берега Франции, потерпел аварию. Анна осталась цела и невредима, да только вот ей пришлось в одной пижаме и легком пальто идти пешком до ближайшей станции и там еще двенадцать часов ждать следующего поезда. Словом, Павлова подхватила простуду, лечиться по своему обыкновению не стала и по дороге на очередные гастроли в Голландию заработала тяжелейший плеврит. На третий день болезни она уже бредила. Около полуночи открыла глаза, привычно перекрестилась и сказала: “Приготовьте мой костюм Лебедя!” — тот самый, в котором она исполняла принесший ей мировую славу танец.
Балерина умерла, не дожив 8 дней до своего полувекового юбилея. Гостиничный номер в Гааге, где скончалась русская актриса, дирекция никогда больше никому не сдавала. А в городском театре еще много лет в годовщину смерти Павловой шел странный спектакль: поднимался занавес, звучала музыка Сен-Санса, а по пустой сцене лишь двигался одинокий луч прожектора, прочерчивая путь, что Павлова проделывала в “Умирающем лебеде”. Публика в эти дни наблюдала за танцем-фантомом стоя и в полном молчании.
Виктор Дандре пережил жену на 13 лет и умер в бедности. Ни деньги с банковского счета покойной жены, ни Айви-Хаус он унаследовать не смог, так как не сумел доказать, что являлся законным мужем великой балерины. Он лишь удостоился чести быть похороненным рядом с ней — на лондонском кладбище Голдрес Грин.
Софья ПЕРОВА.