Евгений Соя:“Рифма мешает заснуть”

x_4220ebde.jpg

О молодом поэте из Одессы Евгении Степанове (Соя) “Грани” уже писали (№ 156-157 за 16 июня). И вот Женя снова приехал в Чебоксары с квартирником. И с новым багажом: пахнущими не типографской краской, а мужскими духами книгами, спектаклем и... новой книгой. Изменился и он сам.

— Итак, вышла твоя новая книга…
— Она называется “Hitorimakura”. С японского это переводится как чув­ство одиночества перед сном.
Узнал об этом слове совершенно случайно. Из какого-то женского журнала, который купил по пути из Новосибирска в Москву, потому что нечего было читать. Там наткнулся на статью про слова, в русском языке обо­значающиеся несколькими. И вот хиторимакура. Оно мне кажется очень красивым. Приятное такое слово.
— Как название связано с тобой?
— У меня был период, который длился полгода. Есть у Гришковца песня “Год без любви”, вот и у меня… Шесть месяцев без любви. То есть я совершенно не испытывал чувства влюбленности ни к кому. Раньше это могла быть одноклассница, какая-то фотомодель, актриса, сколько себя помню, всегда кто-то был. Я не говорю про отношения, я говорю про чув­ство. Для меня главный показатель любви к человеку — мысли о нем перед сном. И соответственно, нет любви — нет этих мыслей.
— Увлекаешься японской культурой?
— Нет. Нравится азиат­ская литература в меру. Люблю роллы поесть. Без фанатизма, конечно.
— Чем еще примечательна книга?
— Обычно, когда готовится поэтический сборник, поэт как-то фильтрует стихи, выбирает лучшие. А в мой включены все, что были написаны за этот период. То есть даже те, которые я оцениваю как очень слабые. Это максимальная чест­ность перед читателем. Это как дневник.
— Книга не пахнет как только что изданная. Кажется, будто она обрызгана мужскими духами…
— Просто книжки вожу в своей сумке, а там мои вещи тоже лежат, отсюда такой запах. В этом что-то есть, по-моему (улыбается).
— Посвящаешь стихи кому-нибудь?
— Да, конечно. Но понимает это тот человек, который знает, что стихи о нем. А писать, что посвящается тому-то тому-то, — это лишнее. Показуха. Я ценю интимность во всех ее проявлениях.
— Расскажи о новом спектакле.
— Это переработка книги “Мосты округа Мэдисон” Роберта Уоллера — американ­ского бестселлера, по которому уже есть фильм, получивший Оскара в свое время. Сюжет прост: история любви и расставания. Процесс написания был очень странный. Мы гуляли, ходили по клубам в Одессе. Как раз проходили мимо моего дома, я говорю: “Я пойду домой”. Мне в ответ: “Чувак, что за дела вообще?”. А я ушел все равно. Вспомнил, что электричество отключили. Подумал, что ненадолго. И чтобы как-то убить время, набрал себе ванну. И пока лежал в ней, в голову пришла идея написать сценарий по книге. Я включил ноут. Причем зарядки не должно было хватить на всю ночь, свет-то так и не дали... В общем, я очень горжусь этой работой.
— А что за спектакль “В дешевом электрическом раю”?
— Это по Вертинскому. Идея возникла, наверное, лет в пятнадцать. Тогда же написал пьесу и перерабатывал много раз. Я не знаю, что мне тогда хотелось сказать. Но сейчас цель спектакля максимально донести до зрителя поэзию Александра Николаевича. Его жизнь безумно интересная. Но проблема в том, что с его творчеством мало кто знаком.
У меня и свои стихи горят — хочется ими делиться. И спектакль горит. Не хватает времени на это все. Надеюсь, наступит творче­ский кризис, это своего рода передышка, и я займусь спектаклем полностью. Летом у меня был такой период — он прекрасен. Но самое парадоксальное, что им нельзя управлять. То есть либо он приходит, либо его нет.
— А можешь управлять вдохновением?
— Если скажу себе, что не буду неделю писать, то ничего не выйдет. Потому что рифмы, образы приходят, и их нужно записывать. А если не запишешь, то все: они будут в тебе жить и не давать спать. В самом деле, рифма мешает заснуть.
— Ты устраиваешь благотворительные квартирники?
— Был ряд вечеров в Одессе, в 2009 году. В помощь людям, которые находятся в психиатрической больнице. Потому что мне там довелось побывать по своим делам. Я видел, в каких условиях они живут. На все собранные деньги мы купили продукты и пару недель по субботам возили им.
Часто приглашают на благотворительные вечера, но у меня очень плотный график, а зовут за неделю, например. И не могу себе этого позволить, потому что в это время должен быть где-то в другом городе. А так в принципе я не против.
— Кто твой Бог?
— Это мой друг. Не там, наверху. Он стоит бок о бок со мной. Часто советует хорошие вещи. Хороший чувак (улыбается).
— Как удержать любовь?
— Любовь — это огромный лес. Все мечтают в него попасть. Проблема в том, что когда люди попадают в этот лес, в который они так стремились, им становятся нужны комфорт, стабильность. Они вырубают деревья, проводят электричество. И лес перестает быть лесом. По­этому… нужно выбирать.
— В новой книге ты пишешь, что в твоем Буэнос-Айресе особая температура. Сколько сейчас?
— Все стабильно, все хорошо — плюс 34, без осадков (улыбается). Мы катались на каруселях сегодня. По­нравилось очень. Кроме колеса обозрения — оно скучное. И страшное. Еще у вас очень вкусные роллы готовят в Чебоксарах. И дешевое такси. Юрату — это любовь. Правильно?
— Расскажи о своем городе.
— У меня нет такого города, который мог бы назвать своим. Я прописан в Одессе. Там провожу большую часть времени, а мой город это еще и Львов, Харьков, Москва, Киев, Питер, Тула, Казань, Чебоксары. Те города, где у меня есть друзья. Где могу надолго зависнуть. Город должен быть в меру тихим. И в то же время там должны быть места, куда можно пойти отдохнуть. Там должно быть много музеев. Узкие улицы. И, желательно, чтобы он был в черно-белом цвете.
— Где бы хотел оказаться?
— В 60-х. В Америке. И чтобы мне было 16. Вот тогда бы я отжег (смеется). Для меня очень близка эта эстетика, допустим, в 14-15 лет я увлекался панк-культурой, с 16 — литературой битниче­ской. И вот культурой 60-х. К ней приближаюсь только. И эта любовь навсегда. “Дорожная сутра” — американская такая проза. “ЖД романс” — когда я его читаю, мне почему-то представляется Америка. Поклонник того времени. Ведь это тогда были и мужчины в шляпах, и безумные хиппи. Просторы, дороги, трассы, автостоп, американские машины, музыка тех годов. Это то, что во мне.
— Куда бы уехал навсегда?
— Хотелось бы в Исландию, Новую Зеландию. Я нигде не был, это просто мои мысли, доводы, догадки. Это мечта. Я б сорвался. Навсегда или не навсегда, не знаю. Скорее всего, там не так, как я себе представляю. Там не такие безумные луга. И там не все в голубом цвете.