Ольга Ежкова: Провинциальный театр человечнее столичного

Главный художник Чувашского государственного театра юного зрителя им. М.Сеспеля Ольга Леонидовна Ежкова. Фото из архива ТЮЗа им. М.Сеспеля

Главный художник Чувашского государственного театра юного зрителя им. М.Сеспеля Ольга Леонидовна Ежкова.

Дипломант Всероссийского фестиваля театрального искусства для детей и юношества им. Е.Евстигнеева среди профессиональных театров Приволжского федерального округа (2007 г., спектакль “Собаки” К.Сергиенко), победитель в номинации “Лучшая сценография” V, IX, X Республиканского конкурса театрального искусства “Чӗнтӗрлӗ чаршав” (спектакли “Игра любви и случая” П. де Мариво, “Гроза” А.Островского, “Ромео и Джульетта” У.Шекспира), обладательница приза зрительских симпатий II открытого фестиваля для детей “Сказочный мир” (Москва, 2009 г., оформление спектакля “Золотой цыпленок”), почетные грамоты — Госсовета ЧР и Министерства культуры Российской Федерации.

Это только те звания, регалии и достижения главного художника Чувашского государственного театра юного зрителя им. М.Сеспеля Ольги Ежковой с момента, как она в начале нынешнего столетия приехала работать в Чувашию.

А прежде была Астрахань, где прожила 28 лет и где ее деятельность в качестве главного художника Астраханского ТЮЗа тоже была отмечена, в том числе признанием ее в 1995 году “Человеком года” в области культуры и искусства.

— Театральный художник — специальность весьма редкая, “товар” штучный. Вы изначально, поступая на художественно-графический факультет Чувашского государственного пединститута, видели себя на этом поприще?
— Нет, конечно. Увлекалась книжной графикой, но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Обстоятельства сложились таким образом, что Он вывел меня на театр, который имеет особенность затягивать, засасывать.
А вообще ничто не предвещало того, что пойду по этой стезе. И только совсем недавно вдруг вспомнила, что после окончания, кажется, шестого класса (жили мы тогда на Алтае в небольшом городе Заринске) троюродный брат подарил мне книгу, предназначенную, скорее, для мальчишек, потому что в ней рассказывалось о том, как делать разные поделки. Когда перечитала всю имевшуюся литературу, а каникулы еще продолжались, вспомнила про подарок. Открыла, а там расписано, как изготовить домашний театр. Я из картона и сотворила героев сказки “Три медведя”, показала родителям, соседям. И больше театром никогда не занималась. Мыслей даже не было. Но что нельзя обойти — не обойдешь.
— Как получилось, что преподаватель рисования и черчения переквалифицировался в театрального художника?
— После окончания пединститута в 1974 году меня распределили в Астрахань. Собиралась учить детей художественной школы, но в управлении культуры предложили место в художественном училище, так как вакансий в ДХШ не было.
Надо сказать, что сразу по приезде в город стала участвовать в выставках — было много сил и свободного времени, несмотря на то что всегда вела полторы-две группы. В ТЮЗ попала потому, что моей подругой стала жена главного режиссера театра, преподававшая английский язык в училище.
В 1976 году оформила свой первый спектакль “Мы играем Айболита”. Спасибо главным режиссеру и художнику, которые меня поддерживали.
После этой постановки ежегодно выпускала по два-три спектакля и параллельно 16 лет трудилась в училище. Премудрости специальности постигала сама, путем тыка и колотушек, лишь усиливающих желание сделать спектакль лучше. Приехал Рашид Доминов — выпускник театрального отделения института имени И.Репина. Но театральная реальность его не вдохновила так же, как и Илью Никонорова, окончившего одноименное отделение в институте имени В.Сурикова. А я, не имеющая специального образования, осталась в театре.
Из училища ушла в 1989 году, плавно перекочевав в ТЮЗ главным художником.
— Что после 28 лет жизни в южном городе, где были многочисленные друзья, налаженный быт, где вас знали, заставило вернуться в Чувашию?
— Сюда приехала, так как мама очень этого хотела. Но мы и года не прожили — она внезапно умерла.
С тем временем связано и мое исключение из Союза художников Чувашии. Мне тогда было не до член­ских взносов, я о них и не вспоминала. И с формулировкой “за длительное неучастие в художественной жизни” меня исключили. А какое “неучастие”, если за год делаю пять спектаклей?
— Проблем с трудоустрой­ством в Чебоксарах не возникло?
— В середине 80-х годов я сделала в Русском драматическом театре спектакль (кстати, по приглашению ставила также в Хабаров­ске, Тамбове и других городах). После приезда в Чебоксары в 2001 году директор РДТ Владимир Иванович Сергеев предложил место художника в театре. Там я проработала около трех лет, а затем перешла в ТЮЗ.
— Подсчет оформленным спектаклям ведете?
— Нет, но их очень много.
— Задуманное всегда удается реализовать?
— Приходится исходить из возможностей. Чтобы воплотить на сцене задуманное, мало знаний и умений. Для этого нужно хотя бы какое-то постоянное пристанище, дом, который дисциплинирует. У меня же нет даже собственного кабинета.
ТЮЗ находится в здании Дворца культуры тракторостроителей. Это не очень подходящее место для театра и в особенности детского.
Кроме того, цеха испытывают сложности, так как не укомплектованы специалистами, которых просто нет в республике. Зачастую репетиции на основной сцене (мы ее разделяем с ДК) проходят лишь за неделю до премьеры. Приходится все на ходу дорабатывать.
Но даже в этих сложных условиях, когда все на сцене “совпадает”, возникает невероятное внутреннее ликование.
— Когда последний раз его испытали?
— Давно.
— Вы не слишком самокритичны?
— Возможно, прозвучит не­скромно, самый строгий судья своей работы — это я сама. Меня хоть осыпь похвалами, но, если мне что-то не нравится, доделаю или переделаю.
Раньше критиков специально приглашали в театр, но не в качест­ве обличителей, а квалифицированных помощников и консультантов. Встречались и такие специалисты, которые очень жестко подходили к увиденному. Наверное, подобная встряска тоже нужна: когда долго сам себе нравишься, пожалуй, другим нравиться перестанешь.
— Можно ли говорить о свободе творчества театрального художника?
— В театре свободы не бывает. Там должен царить самый махровый монархизм, все должно подчиняться идее спектакля. И если нет режиссера — нет и театра. Тогда это что угодно: картинная галерея, показ мод или танцев, но не театр.
Режиссер объединяется с художником, и идея начинает приобретать плоть. То, что рассказал автор произведения, можно прочесть с разных сторон, в зависимости от того, какой в тебе сидит человек. Потом эту идею нужно “выплеснуть” во время. Какое? Это может быть и день сегодняшний, и прошедшие века и времена.
Со Станиславом Анатольевичем (Васильев, художественный руководитель ТЮЗа. — Прим. авт.) мне легко работать. Но не потому, что он меня освобождает от трудностей, а потому, что говорим мы языком доступным и для дела, и для того, кто будет это дело выполнять. Находим понимание в больших и малых проблемах — не глобальных, а конкретных.
— Вам все равно, какой спектакль оформлять?
— Не то чтобы все равно, но какой-то интереснее ставить, какой-то менее интересно. Любопытно, какая идея пестуется в спектакле.
Мне нравится моя профессия, нравится театр при всех его проблемах, но ведь и у человека, пока живет, все время они возникают. Нравится, что профессия работников театра может всколыхнуть душу человека, затронуть такие струны, о которых он и не подозревал. Современный театр, особенно провинциальный, при всех его проблемах, минусах более человечный, чем столичные. Видимо, потому, что тема души на периферии более животрепещущая.
— Для вас существуют авторитеты в мире театральных художников?
— А как же! Есть те, кто является путеводной звездой. Но звезда звездой, а жизнь жизнью.
— Часто ходите на свои спектакли?
— Не люблю их смотреть, потому что вижу, как постепенно разрушаются декорации, костюмы, реквизит, и расстраиваюсь. Все портится, ведь у театра нет своего дома.
— Мнением артистов, которых одеваете, интересуетесь?
— Рукав у костюма тянет, приносит физические неудобства? Подошьем, отрежем, добавим. Но все, что сами хотят носить актеры, пусть носят дома. А тут одеваю я. И не потому, что тиран, а потому, что вижу спектакль в целом — декорации, костюмы, реквизит, освещение, передвижения на сцене. Диктую не я, диктует сам спектакль, само развитие событий.
— К преподавательской деятельности не планируете вернуться?
— Второй год веду технологию в художественном училище. Дипломники приходят в театр на мои уроки.
— Над чем сейчас работаете?
— Мы начали работу над спектаклем “Караван белых птиц”, поддержанным в 2011 году грантом Президента Чувашии. Уже видно, что будет очень интересная по­становка.