Соль на гимнастерке

Землякам, однополчанам-целинникам Николаю Германову, Леониду Паймушину, Ивану Анисимову посвящается.

1962-й год... Мы уже отслужили год, а впереди еще два с половиной. И тут нам выпала честь участвовать в уборке восьмого целинного урожая. Из разных воинских частей на территории Тоцкого полигона собрались ребята со всего Союза: чуваши, мордва, татары, армяне, туркмены, белорусы, русские...
Тоцкий полигон — выжженная земля, даже не земля, а сплошной красный песок. Из растительности — чахлые кусты желтой акации, трава-колючка. Неделю питались сухим пайком пополам с песком. Жили в летних палатках. Подошел эшелон из группы советских войск в Германии — восемьдесят машин ГАЗ-51 погружены “в елочку”. Здесь же автомастерская, полевая кухня, провизия и все остальное для походной жизни.
И начали мы колесить в теплушках (71 доска шириной 18 см поперек вагона на 73 солдата) по бескрайним целинным землям. Слова песни Е.Родыгина “Родины просторы, горы и долины...” манили нас за дальние горизонты.
Высадили в Саратовском Заволжье. Степь необозримая, суслики и тушканчики, огромные сурки, жара непривычная за 40°С... Пшеничные чеки — три километра в длину. Работали в основном прицепные комбайны с шириной захвата 8 метров. На первый взгляд, урожайность небольшая, до 15 центнеров с гектара, но это была твердая пшеница. Выпекали саратовский калач. Такой вкусный хлеб я никогда не ел.
Мы возили хлеб на элеватор. Здесь его сваливали в огромные бурты высотой до 10 метров, иные из которых самовозгорались. Тушить бесполезно — влага в зерне усиливала горение. За светлый день успевали сделать до трех рейсов. Пот превращался в белую соль, гимнастерка делалась дубовой: вечером поставишь на землю — стоит! Быстренько наловчились мыться, не снимая робы, в градирне элеватора.
На току, где мы загружались, было радио. На подготовке зерна трудились студенты. И вдруг они начали бурно радоваться. Я в это время в будке начальника выписывал накладную. Выбегаю и слышу: чуваш Андриян Николаев из Шоршел Марпосадского (моего!) района на космической орбите! Ликование в душе и на моем лице. Тут же грудь колесом, и докладываю всем, что это мой земляк! Это было 10 августа 1962 года.
Потом нас перебросили в Восточный Казахстан. Возили хлеб в Качиры и Павлодар. Первым делом искупался в холодных мутных водах Иртыша. Течение сильное, небольшие самоходки с трудом пробиваются вверх. В селениях народ самый разный. Добротные хозяйства чеченцев и нем­цев, в юртах — казахи, встречаются цыганские таборы. Здесь нас угощали солеными арбузами.
В связи с Карибским кризисом всех солдат-целинников спешно перебросили в свои военные округа. Наша рота оказалась в Кармаскалах, в Башкирии. Кругом чувашские селения. По осенней слякоти до больших метелей возили сахарную свеклу. Складывали в огромные кагаты на Прибельском сахарном заводе. Первый наш целинный сезон завершился, сдали машины в ближайшую автоколонну и уехали в свои части.
Во второй раз довелось нам, солдатам, убирать юбилейный, десятый, целинный урожай в 1964 году в Николаевском районе Волгоградской области и Сергиевском районе Северного Казахстана. (В 1963-м была засуха, поля перепахали, в армии целый год ели черные сухари.) Земли в Северном Казахстане богатые. Пшеница дает до 60 центнеров с гектара, но плохо вызревает. Да и убирать приходилось из-под снега. В конце уборочной нам всем вручили значки “Участ­нику уборки 10-го целинного урожая”. Николай Германов из Чарклей (Вурнарский район) заслужил медаль “За освоение целинных и залежных земель”.
Где же вы теперь, друзья-однополчане?