Центр нашей маленькой вселенной

Зоя Елиманова с мужем среди дочерей. Фото из семейного альбома

Моей маме, Зое Алексеевне Елимановой,
28 ноября исполняется 80 лет. Ее день рождения почти совпадает с Днем матери, и мне хотелось бы поведать об этой замечательной женщине читателям “Граней”, хотя, думаю, практиче­ски каждая мать заслуживает этого.

У каждого из нас есть человек, который будет с тобой рядом в твою самую тяжелую, самую черную минуту, который не предаст, не оставит в беде, поймет и простит тебя, даже если ты не прав. И моя мама так же бесстрашно бросается на помощь к нам, дочерям, к той из нас, которой сейчас всего труднее…
Моя мама на удивление энергична и жизнерадостна и в свои 80. Когда она лежала в реанимации после первого инфаркта (в 64 года), смотрела на нас, с трудом сдерживающих слезы, и почти бодро декламировала: “Жизнь прекрасна и удивительна!”
А ведь ее жизнь — это трудное деревенское дет­ство, голодные военные годы, бедная послевоенная юность и много лет самоотверженного учительского труда. Рассказывая о своем детстве, она вспоминала веселые, забавные эпизоды и сама хохотала до слез. Например, как поехала в 1949 году поступать в институт в лаптях, в городе переобулась в калоши. Из своей скудной “стипешки” умудрялась выделять деньги на подарки младшим сестренкам (отец погиб на фронте, и маме-колхознице было очень нелегко поднимать трех дочерей). Помогала им и потом, когда работала сельской учительницей, а они были студентками.
К учительскому столу она встала в 19 лет (три года потом еще училась заочно), некоторые ученики были моложе ее всего на год-два. Все успевала, за все бралась с бесшабашной легкостью молодости: агитбригады в соседние села, политзанятия, работа со школьной комсомольской организацией. И была еще неутомимой плясуньей. Некоторые сельчане специально ходили в клуб, чтобы посмотреть, как танцует молодая учительница.
В 1954-м встретился тот, кто стал спутником жизни, — Гена, которого вскоре после их свадьбы призвали в армию (а служить пришлось долгих три года). Так что первую дочку (меня) она растила одна. И работала, и училась заочно, и няне платила положенную сумму за работу.
В одиннадцать месяцев я тяжело заболела, врачи предупредили, что надо готовиться к худшему, и бедная мама сама начала таять как свечка. Но она очень сильная женщина, отдала свою кровь для переливания и спасла первенца. Через несколько лет, когда серьезно заболела моя младшая сестренка Галя, она так же все силы бросила на то, чтобы выходить ее. Или такой случай: средняя из нас, Татьяна, решила бросить учебу в институте. Мама зимним утром затемно отправилась пешком через Волгу (на автобусе она бы не успела), чтобы отговорить дочку от опрометчивого шага, а ко второй смене уже была в школе.
...Когда молодой муж вернулся из армии, они еще долгое время жили в разлуке: он учился в строительном техникуме, затем начал работать в строящемся городе Спутнике. Но каждую субботу в любую погоду ехал домой, к семье в деревню, чтобы хоть один день побыть с женой, с детьми.
А моя мамочка как двужильная: и работа (уроки, тетради, подготовка), и хозяйство домашнее (печка, вода из колодца, огород, куры), и дочери требуют внимания (“Мама, задачка никак не решается!”,
“У Гали еще один зубик режется”. А то младшие заболели корью). Но потом приехала мамина мама, бабушка Настасья Петровна, и львиную долю домашних забот взяла на себя.
И все же, сколько помню, мама всегда была за работой: или над тетрадями, или строчит на швейной машинке (сшить обновы всем трем дочерям — это не шутка!), или занимается домашними заготовками (ах, какие у нее были маринованные грибочки, молоденькие боровички — один к одному! Гости восхищенно ахали). Мало ей хлопот с огородом, она, “лесная душа”, каждое лето — за земляникой и малиной, осенью — за брусникой и клюквой. Ни­кто лучше нее не знал грибные места. Не боялась, бывало, и одна по марийской чаще бродила, не терялась. И до сих пор они с отцом без леса, без земли жить не могут. Работает всегда без перчаток: “Когда я руки опускаю в землю взрыхленную, у меня как будто сил прибавляется”.
Удивительный она человек, моя мама! В ней столько жизнелюбия, сил, ее энергии, кажется, хватило бы, чтобы осветить маленький город! Правда, сейчас, когда ей вот-вот 80, она чаще сетует на усталость, хотя папа ей до сих пор восхищенно говорит: “Какие у тебя стройные ножки, Зоя! Таких больше нет во всем городе”.
В последние годы между ними установились особенно нежные, трогательные отношения. “Зоя, я тебе сегодня еще не говорил, что я тебя люблю?” Обращается к ней шутливо-почтительно: “Госпожа Президентша”… А мама то и дело проверяет, не холодно ли ему, не устал ли, подкладывает самые лучшие кусочки. Если знакомые и даже малознакомые люди видят их не вместе, то обеспокоенно спрашивают: “А где ваша вторая половина?”
А о том, какой мама была учительницей (ее педагогическому стажу 43 года, 28 из них она проработала в школах нашего города — № 2 и 17), лучше знают ее ученики, которым она посвящала большую часть своего времени и души. Они помнят не только ее уроки, но и вечера, концерты, походы, путешествия по другим городам. Кстати, эти заметки тоже их идея. “Дорогая Зоя Алексеевна! — пишут они. — Вы учили нас с четвертого по седьмой класс. Мы помним вас доброй, неунывающей, всегда внимательной к нам. Вы даже ругали нас по-доброму. Вы были настоящей “классной мамой”. Спасибо вам! Выпускники 1991 года”.
Когда моей дочке было лет семь, я услышала от нее фразу: “Не представляю, как можно жить без мамы!” Она права. С мамой мы входим в мир, она сопровождает нас всю жизнь. Ей особое место в нашей жизни, сколько бы ни было нам лет. Мама — центр нашей маленькой вселенной.
Православный священник объяснил мне, что в молитве о близких мы должны в первую очередь называть родителей. Дай Бог тебе, родная, долгих лет жизни в добром здравии на радость всем, кто тебя любит!