Чего ожидать, когда закончатся нефтедоллары?

Завершился еще один финансовый год, по итогам которого инфляция в России определена в пределах 9 проц. (прогнозировали 8,5), а в 2005-м она была 10,9 проц. Некоторые цифры Росстата дают основание полагать, что на самом деле расходы населения выше, чем годовая инфляция, ведь только тарифы на жилищно-коммунальные услуги за 2006 год возросли в целом по стране на 17,5 проц. А если прибавить к этому подскочившие цены на другие виды услуг — образовательные, медицинские, транспортные?..
Всегда ли официальные цифры инфляции совпадают с реальными, почему не тратим средства из стабилизационного фонда, грозит ли нам экономический кризис? По этим и другим вопросам высказывают свои точки зрения доктор экономических наук, профессор, научный руководитель ГУ “Высшая школа экономики” Евгений ЯСИН (вопросы ему задавали в клубе региональной журналистики “Из первых уст” в Москве)  и  заведующая кафедрой “Финансы и кредит” филиала Россий­ского государственного социального университета в Чебоксарах, профессор, академик Российской академии социальных наук Феодосия ЕМЕЛЬЯНОВА.

• В Чувашии в 2006 году инфляция зарегистрирована на уровне 8,4 проц. Индекс потребительских цен на продовольственные товары  составил 106,7 проц., на непродовольственные — 105,3, а на платные услуги населению — 116,3. Из продуктов питания высокими темпами росли цены на куриные яйца, которые за год подорожали на 18 проц. Среди непродовольственных товаров лидировали строительные материалы. На них цены выросли на 17 проц.  

— Стабилизационный фонд растет как на дрожжах. Не лучше ли часть денег направить, к примеру, на приобретение сельскохозяйственной техники, оборудования?
Евгений Ясин:  Очень соблазнительный шаг и абсолютно неправильный. Если вы хотите, чтобы было больше сельхозтехники, еще чего-то, то что нужно делать? Снижать налоги.  Но мы на это не идем. Почему? Нет уверенности, что средства, которые получит бизнес, будут направлены на закупку техники, а не вывезены за границу. Однако налоги не просто надо снижать, следует поменять систему администрирования. Нынешняя запугивает людей и не обеспечивает нормальное функционирования бизнеса.
Стабфонд можно уменьшить (нет, не тратить), снижая налоги, но только тогда, когда повышается деловая активность. Сегодня у нас инфляция на пять пунктов выше, чем должна быть в стране для нормального развития экономики. Так что пусть о том, как приобретать технику, думает бизнес, а государство заботится о том, как сделать так, чтобы у бизнеса были нормальные стимулы для развития.
На что бы я потратил деньги из стабфонда? Отправил бы учиться за границу 200 тысяч студентов. Пусть из них вернется, предположим, 15 процентов. Кроме того, закупил бы там оборудование для научных институтов. Я глубоко убежден, что для нас самые приоритетные направления — это образование и наука.
Феодосия Емельянова: Мой внук, мечтающий стать экономистом, он сейчас учится в десятом классе, однажды спросил меня: “Если стабфонд — заначка для будущего поколения, то почему ваше поколение, продавая нефть и газ, превращает деньги в фантики? А когда закончатся углеводороды, мы свои машины фантиками нач­нем заправлять? Не добывайте нашу долю нефти, мы сами сумеем ею правильно распорядиться”. Ответа на этот во­прос я пока не нашла.
Теперь приведу такой пример. Вы получили большое наследство или нашли клад и хотите позаботиться о будущем своих детей. Один знакомый бизнесмен, который находится на грани банкротства, просит у вас деньги взаймы под небольшие проценты, а другой предлагает войти в долю и построить цех по производству конкурентоспособной продукции. Наверное, второе предложение более разумное. Так и со стабилизационным фондом. На мой взгляд, хотя бы треть средств надо вкладывать в развитие. Тогда произойдет всплеск инфляции, скажете вы. Не произойдет. В произведенную продукцию уже закладываются стоимость сырья, материалов, амортизационные отчисления, заработная плата. А товар люди будут брать за полную стоимость. Еще лучше инвестировать науку — от нее самая высокая отдача. Сейчас, правда, пытаются ее возродить. Только, к сожалению, многие “умные головы” покинули страну.
  — Весом ли вклад малого бизнеса в экономику?
Евгений Ясин: Малый бизнес успешно работает в том случае, если нормально действуют закон и судебная система. Психология российского малого бизнеса заключается в том, чтобы прийти к начальнику, к его жене, дать взятку, оказать услугу. И тот, кто пробьется первым, выигрывает и будет жить более спокойно. Сейчас сложилось интересное явление: не бандиты “крышуют”, а милиция и так далее.
Феодосия Емельянова: На мой взгляд, малый бизнес сейчас испытывает большие затруднения в обеспечении материально-техническими и финансовыми ресурсами. Я имею в виду не куплю-продажу, а производ­ство. За границей он развивается под “крылышками” крупных предприятий, как цыплята вокруг наседки. У нас тоже предпринимали такой шаг, только почему-то не совсем получилось. Молодые, энергичные рвутся в Москву, где, получив высшее образование, остаются. В мегаполисах, возможно, предприниматели и разворачивают свое дело, но в регионах им сложнее это сделать.
— Существует версия: много торговых центров, домов открывают потому, что таким образом легче отмывать деньги.
Евгений Ясин: Что сейчас происходит в России? По­ступают большие деньги от неф­ти. Существует в теории закон Самуэльсона-Балласа, который говорит о закономерностях перераспределения доходов из одной отрасли в другие. Сегодня мы наблюдаем, как доходы населения растут быстрее, чем производительность труда. Почему это возможно? Потому, что мы получаем на мировом рынке значительную ренту. И часть этой ренты распределяется между всеми. Правда, неравномерно. Работающие в сырьевых отраслях получают больше, бюджетники, пенсионеры — меньше. Но доходы есть, поэтому строят магазины. Это нормальный бизнес. Сегодня торговля — один из наиболее выгодных для вложения денег секторов экономики. Предприниматели подсчитывают и видят, что размер торговых площадей в расчете на душу населения в России составляет в среднем 10 процентов от европейских стандартов. Мы даже с нашими небольшими доходами должны бы иметь примерно в 2-3 раза больше магазинов, чем сейчас.
Феодосия Емельянова: Не думаю, что в торговле возможно отмывание денег. Магазины, конечно, нужны — это дополнительные рабочие места. Только развитие получается однобокое. Торговля предполагает быстрые деньги при минимуме затрат. Но продукцию сначала надо изготовить, потом торговать. Производ­ство наладить гораздо труднее: надо вкладывать средства, выдержать конкуренцию. Да и менеджмент должен быть квалифицированным. Кто и где сейчас занимается подбором кадров? Чаще всего расставляют их исходя из личной преданности. Вот и не получается эффективно руководить.
— Возможен ли в стране экономический кризис?
Евгений Ясин: Года через три-четыре возможен — платежный баланс будет с нулевым сальдо. Сейчас огромное положительное сальдо. Однако Россия достаточно сильная страна: попав в кризис, она сможет выбраться из него и восстановить свои позиции. Вопрос в другом. Сможем ли мы стать более богатыми, культурными? Или ­останемся такими же, какие есть, и будем завидовать ино­странцам, друг другу.
Феодосия Емельянова: Думаю, в ближайшие пять лет нам это не грозит. Пока есть нефть, газ. Если они иссякнут и мы не будем развивать производство, то кризис неминуем.
— Куда вы вкладываете свои сбережения?
Евгений Ясин: У меня нет больших капиталов, чтобы особенно богатеть. Не олигарх. Уж извините. Бóльшую часть сбережений храню во “Внешторгбанке”, некоторую вложил в “Тройку Диалог”.
Феодосия Емельянова: 25 процентов американцев живут за счет доходов, получаемых от акций. У меня их нет. К тому же у нас зачастую стоимость активов предприятий растет, но не развивается производство. Это раздутый мыльный пузырь, и он когда-нибудь лопнет. Большин­ство состоятельных людей покупает  недвижимость. Я свои крохи стараюсь не складывать в одну корзину.
Галина МИРОНОВА.