Афганец Геннадий Коноплев: “От меня немало зависело в бою”

© Коллаж Анастасии ГРИГОРЬЕВОЙ

Пленные душманы. Фото из архива Г.Коноплева

_scan650.jpg

_scan651.jpg

_scan653.jpg

_scan654.jpg

_scan655.jpg

_scan656.jpg

_scan658.jpg

_scan660.jpg

Послезавтра в нашей стране будут отмечать 25-летие со дня вывода советских войск из Афганистана. Больше года провел в боевых походах в провинции Кундуз майор милиции в отставке новочебоксарец Геннадий КОНОПЛЕВ.

— Геннадий Петрович, откуда вас призвали в армию?
— Родился и вырос в селе Тугаево Комсомольского района. По окончании средней школы от военкомата учился в автошколе ДОСААФ. В октябре 1980 года по комсомольской путевке был направлен на службу в по­гранвойска. Попал служить в город Кара-Калу в учебный центр.
Помню, стоял на посту у знамени части. Неожиданно за два часа до смены меня сняли и направили в расположение. Там на плацу стояла группа из 50 человек с оружием. Мне вручили станковый пулемет Калашникова, всех погрузили в машины и послали к самой границе с Афганистаном в город Пяндж.  
— Когда попали в Афганистан?
— После месячной огневой и тактической подготовки была сформирована десантно-штурмовая группа. Три такие группы в конце 1981 года переправили через пограничную реку Пяндж на бэтэ­эрах. Мы выполняли задачу по охране госграницы с сопредельной стороны, чтобы предотвратить нападения на наши заставы.
Военная активность душманов быстро нарастала. Нам часто приходилось вступать в боестолкновения. Зона наших действий тоже расширялась.
Поначалу было такое, что противник в долинах атаковал наши позиции в конном строю. Понеся потери, душманы быстро прекратили кавалерийские наскоки. Вообще, нападать на нас они опасались, в основном обстреливали из автоматов ночью или из засад.
Главным образом выслеживали мы их. Наша разведка докладывала о передвижении или расположении бандгрупп. Перед нами стояла задача уничтожить врага.
Однажды, по сведениям разведки, через ущелье должна была пройти колонна душманов. Мы перекрыли его, окопались. Командир распределил сектора обстрела. К тому времени я стал наводчиком автоматического гранатомета АГС-17. Он бьет очередями, в диске 30 гранат.
В моем секторе был выступ в горе, с которого в нас очень удобно было стрелять, там могли по­явиться душманы. Для пристрелки я дал туда очередь и ушел в палатку, оставив за себя напарника. Через полчаса именно оттуда по нашим позициям открыли ураганный огонь. Мой помощник, видимо, растерялся, залег. Я выбежал, дал пару очередей, и обстрел прекратился.
Потом мы сходили на тот выступ, обнаружили следы крови, видимо, раненых и убитых нападавшие унесли. “За смелость и находчивость”, как сказано в приказе командира, мне вручили знак “Отличник погранвойск” I степени. Тогда я впервые почувствовал мощь своего оружия и то, что от меня немало зависит в бою.
— А первое боестолкновение помните?
— Однажды после нескольких очередей из пулемета в сторону врага по мне пальнули из гранатомета и близким взрывом оглушило так, что кровь из ушей текла несколько дней.  Хорошо, снаряд был не осколочный. Помощь оказал ротный санинструктор, в госпиталь я не обращался.
В другой раз, когда мы шли по ущелью, разделились на две группы по шесть человек. Я возглавил правую. Левая через сто метров попала под взрыв мины-тарелки, и несколько  бойцов погибли от осколков.
Год и два месяца службы прошли в походах, дежурствах на точках, прочесываниях местности. Займешь высоту, как сказано в приказе, на три дня, а сидеть приходится неделю. Сухой паек давно кончился, вертолет продукты забросить не может — туман.
Жили все время в палатках, окопах, спали на снарядных ящиках, голодали порой, пили воду, которую приходилось тщательно фильтровать и кипятить. За год нас лишь два раза вывозили в Союз в Пяндж, там были баня, столовая, кино. Многие болели желтухой.
— Как к вам относилось мирное население?
— Довольно дружелюбно. Когда мы в горы тащили тяжеленное вооружение и амуницию, нам помогали местные жители. Конечно, за вознаграждение — консервы, крупу, муку. Таджики, туркмены афган­ские запросто общались с нашими ребятами.
Очень бедно там люди живут. В горах пасут баранов и бычков. Обширные поля были засеяны алыми маками, очень красиво. Тогда мы еще не знали, что эта красота превращается в героин.
— После демобилизации как складывалась жизнь?
— Я переслужил пять месяцев. Пока дождались новобранцев, обучили их... Поехали домой в том, в чем сидели в окопах. У нас были лишние значки, например, “Отличный пограничник” несколько раз вручали. На них выменяли новое обмундирование.
Приехал в родное село. Вскоре дядя позвал в Донецк поработать на шахте. Работа, конечно, денежная, но не по мне. Через год решил вернуться в Чувашию и устроился в милицию.
Около года прослужил постовым, и меня направили в Воронеж в специализированную школу милиции вневедомственной охраны. Пока учился, нас, курсантов-второкурсников, отправляли в Москву на охрану общественного порядка во время Игр доброй воли. Я стоял на посту у спортивного комплекса в Крылатском.
На третьем курсе в 1987 году курсантов мобилизовали на охрану периметра 30-километровой зоны вокруг Чернобыля. Я попал в Гомельскую область. Там во время дежурства задержал мародера, снявшего двигатель с автомобиля УАЗ. За месяц успел заработать дозу облучения.
Школу окончил успешно. Вернулся в Чебоксары, и молодого специалиста пригласил на службу в Новочебоксарск бывший начальник управления вневедомственной охраны Юрий Витальевич Кондратьев. До выхода на пенсию 27 лет я работал в этой организации.
— Пригодились афганские навыки?
— Я умел хорошо стрелять, выступал за команду управления, всегда побеждая в соревнованиях. При весьма неплохой физической подготовке не раз задерживал нарушителей, хулиганов. Однажды за воришкой гнался три километра по железнодорожным путям и скрутил его поясным ремнем.
В Новочебоксарске в промзоне аппаратура зафиксировала проникновение в охраняемое помещение. Там преступник домкратом выдавил кирпичи и со склада в мешке утащил строительные инструменты. Я увидел убегающего мужчину. Он рванул к болоту, где знал все тропинки. Я по­гнался и провалился по пояс в жижу. Выкарабкался и настиг его уже в Иванове.  
— Чем занимаетесь на пенсии?
— Веду спортивную работу в общественной организации “Боевое братство”. Наши ветераны теперь занимают только призовые места в соревнованиях с братьями по оружию из регионов ПФО. Часто бываем в школах, рассказываем о боевых товарищах, отвечаем на вопросы.
Устроился на работу в ФГУП “Охрана”, оно занимается охраной предприятий особой важности и жизнеобеспечения — это “Водоканал”, БОС, береговая насосная станция, а также частной соб­ственности.
— Служили, учились, а когда успели обзавестись семьей?
— Мы с супругой из одной деревни. До свадьбы дружили десять лет, и пока я отдавал долг Родине, зарабатывал деньги и набирался знаний, она ждала. Женился в 1985 году. Жена работала в дет­ском саду, потом в санэпидстанции, теперь в аптеке.
У нас 26-летний сын и двое внуков. Сын, окончивший музыкальную школу, трудится на стройке, а в свободное время играет на гитаре в ансамбле “Глянец”.
— Чем увлекаетесь?
— Я заядлый охотник, люблю гулять по лесу с собакой. Охочусь на утку, зайца, лису. Играю в волейбол, футбол.
— Наверняка имеете награды.
— Наград за Афганистан у меня нет. Наградные листы отсылали не раз, но медали тогда давали очень скупо. Имеются знаки “От благодарного народа Афганистана”, “Воин-интернационалист”. Государ­ственную — “За спасение погибавших” — получил после Чернобыля. Много ведомственных “За отличие в службе”, юбилейных.