От Сталинграда пошли на Берлин

Тимофей Клементьевич любил общаться со школьниками, часто ходил на встречи. Его рассказы о войне навсегда останутся в памяти горожан. Фото из семейного архива дочери

Тимофей Клементьев во время войны.

Моего отца Тимофея Клементьевича Клементьева в городе многие знали. И не только взрослые, но и дети. Он с удовольствием ходил на все встречи, на которые приглашали рассказать о войне. Воспитание поколения, не знавшего ужасов войны, он считал своим долгом. Да и рассказать ему было что.
Увы, в прошлом году отца не стало. Но мы его помним и любим. Думаю, что вспомнить о нем в те дни, когда страна отмечает героическую оборону Сталинграда и подвиг русских солдат на Курской дуге, будет не лишним, а даже наоборот. Кто же будет помнить о солдатах, если не мы, их дети и внуки!

Мой отец родился 28 января 1923 года в деревне Камайкасы Цивильского района. Семья была большая — восемь детей. Непросто такую ораву прокормить. Родители считали, что дети должны получить образование. В 1941 году Тимофей окончил 10 классов в селе Чурачики. Но дальше жизнь пошла не так, как он планировал и мечтал. 22 июня объявили о начале войны. 18-летнему парню недолго пришлось ждать повестку. В сентябре она пришла. Его отправили учиться в военно-пехотное училище. Вот что он рассказал о великой Сталинградской битве:
“...Первый бой — и в самое пекло. В начале июля 1942 года все училище в составе 64-й армии бросили на левый берег Дона.
Когда немцы прорвали оборону на участках 62-й армии и форсировали реку, наши части вынуждены были оставить укрепленные места. Отступали через Сальские, Калмыцкую степи и районы Сталинградской области. Не хватало еды, боеприпасов, немецкие самолеты гонялись за каждым солдатом. С неба бросали листовки и фотографии с изображениями хорошей жизни в плену.
12 августа 1942 года нас посадили в машины. Куда повезут, не сказали. Перед самым рассветом остановились в поле. Приказали занять территорию и окопаться. В низине располагалась деревня Василевка. Командир поставил перед нами задачу: освободить ее от фашистов. Оказалось, именно там проходили наши заранее укрепленные позиции на подступах к Сталинграду, а немцы успели их занять.
Началась атака. Противник стрелял не переставая. Нашим передвигаться приходилось пешком. К вечеру доползли до деревни и заняли оборону на возвышенности.
Утром 14 августа снова приказ: начать штурм и завладеть позициями, которые оставались за фашистами. Снова в бой и снова по-пластунски, под выстрелами. Рядом с нами находилась огневая точка. Из пулемета нещадно обстреливал нас фриц. И тогда мы с моим помощником Мартьяновым, земляком (он был из Октябрьского района), оставили наш пулемет и поползли к фашистским окопам.
Когда перелезли через бруствер, немец нас обнаружил и дал очередь из автомата. Боль пронзила плечо. Мой товарищ быстро сориентировался и застрелил немца. Потом Мартьянов перевязал мне плечо. Так мы захватили огневую точку, не дававшую нашим бойцам продвинуться вперед. Вот тогда я понял, что в ближнем бою лучшее оружие — пистолет или автомат. Но у меня не было ни того, ни другого. А с винтовкой в окопе особо не развернешься. С тех пор я все время думал о таком оружии, мечтал, что если окажусь на передовой, то любой ценой постараюсь добыть пистолет”.
После победы под Сталинградом мой отец в составе Красной Армии пошел на Берлин. Их уже ничто не могло остановить: ни бои на Курской дуге, ни белорусские топи. Они шли за Победой!