Светлана ВАСИЛЬЕВА: Черта с два сломаюсь!

Светлана ВАСИЛЬЕВА

Годы моего детства прошли в небольшом городе Глазове. Юность и зрелость связаны с Новочебоксарском. Сюда, будучи военным, был переведен мой отец. В 1974-м, после окончания средней школы № 1, я была принята в технический отдел Чебоксарского химкомбината. На “Химпроме” без перерыва отработала 32 года. Окончила заочное отделение историко-филологического факультета ЧГУ.

Практически вся моя трудовая биография связана с редакцией многотиражной газеты “Химик”, где с 1977 года я была корреспондентом, с 1996‑го по 2006-й — редактором газеты и радиовещания.
Стать журналисткой мечтала с юных лет, что, к счастью, и сбылось. Благодаря Лии Евгеньевне Стахеевой, долгие годы возглавлявшей “Химик”. Этой удивительной женщине со светлой душой я останусь признательна навсегда.
Первые самостоятельные рифмы отношу к семилетнему возрасту. В 2004 году увидел свет мой поэтический сборник “Птица Ассоль”. Мои стихи и проза опубликованы и в других книгах наряду с произведениями новочебоксарских писателей.
Являюсь членом Союза писателей Чувашии и Союза журналистов РФ. Удостоена благодарности оргкомитета Всероссийского конкурса “Хрустальный апельсин” за содействие в формировании будущей интеллектуальной элиты России.

Белый танец
Открыты звездные врата,
Метель кружится в танце лунном.
И нотой дышит высота
На инструменте семиструнном.

Поют снега. Звучит аккорд.
Пылают страстные камины.
И мир, торжественен и горд,
Идет к тебе на именины.

К тебе, великая Любовь,
К тебе, царица дня и ночи,
Твоя живительная новь
Продлить мой белый танец хочет.

И так изысканно проста
Движений каждая страница.
И будто с чистого листа
Твоя судьба в мою ложится.

Резвись, метель, еще танцуй!
Ты на фантазии богата.
Сорви горячий поцелуй
С губ синеглазого пирата.

Ах, как свежо на всей земле,
Когда ветра — во все пределы!
“Свеча горела на столе, —
Писал поэт, — свеча горела...”.

Недругам
Недруг план свой ведал —
За спиною предал.
Предсказал: промаюсь,
А потом сломаюсь.

Да не тут-то было!
Яд я пригубила,
Не до дна бокала —
Лишь сильнее стала.

В злобе пресмыкаться,
С совестью не знаться,
Сплетничать на ушко —
Твой удел, “подружка”.

Бог-то ясно видит,
Кто кого обидит.
Знает — мудр на диво,
Чья душа фальшива.

Передай, “подружка”,
Тем, другим, на ушко:
Я живу, не маюсь,
Черта с два сломаюсь!

Памяти моего отца
Снова вскипает утро.
Вновь происходят встречи.
Бликами перламутра
Утро меня не лечит.

Жду я от предков зова,
Голоса в нервном срыве,
Чтобы опять сурово
Замереть на мотиве.

Сколько ж еще? И нужно ль?
Тень отделять от тела?
Ветер воет натужно.
Ветру-то что за дело?

Знает: на сердце взрывы
И на кладбищах ямы.
Там, где судеб обрывы,
Все и равны, и прямы.

Я подойду с цветами,
Душу с цепи спуская.
Все, что творилось с нами,
У креста отпускаю.

Ветер-бродяга, тише.
Нет его больше. Точка.
Только как будто слышу:
“Ты не печалься, дочка...”.

Маме
Я умою тебя росою,
Напою легкокрылым ветром,
Лишь бы дольше была со мною,
Неподвластная километрам.
Километрам строптивой драмы,
Где печалей за всех хватает.
Благородное сердце мамы
Поседевших детей прощает.
Тихий вечер. На небе звездно.
Изумительна панорама.
И еще мне сказать не поздно:
“Я люблю тебя очень, мама”.

Синие глаза
Ах эти синие глаза —
Аквамарин небес и моря!
И святы, точно образа,
И беспощадны, словно горе.
За что же эту казнь терплю,
То дальше делаясь, то ближе?
Я так пронзительно люблю
И так священно ненавижу.
Твой взгляд — и воля, и острог,
Призыв и страсть, печаль и тайна.
Похоже, связывает Бог
Двух незнакомцев неслучайно.
Какой-то умысел храня,
Решив, кто между нами лишний,
В день, полный майского огня,
Тебя со мною свел Всевышний.