Александр Хван: Друзья, верьте мне. Я контролирую все, что происходит на съемочной площадке

Александр Хван

Наконец я перешел эту Грань, чего и всем желаю!

С Сашей Хваном мы жили в одном доме № 21 по проспекту Ленина в Чебоксарах. Он ничем не отличался от дворовых пацанов, ну разве что редко встречающейся в наших краях национальностью — кореец. Играли в прятки, футбол, “знамена”, учились все в одной школе № 16, кажется, он был из “хорошистов”. И вдруг сногсшибательные новости: Саша поступил на режиссерский факультет суперэлитного ВГИКа, потом его фамилия появилась в титрах нашумевшего в начале 80-х годов фильма “Карнавал”, и совсем уже шок — хвановская “Дюба-дюба” представляет российский кинематограф на знаменитом Каннском фестивале. Мы, его товарищи по дет­ским играм и проказам, ужасно рады его успеху, мы им гордимся, но… Как произошло чудесное превращение обычного мальчишки в маститого, известного на всю страну режиссера? Вот об этом беседа с Александром Федоровичем ХВАНОМ.

— Саша, как твои родители оказались в Чебоксарах?
— Отца во время агрессии Японии против Китая в 1933 году вывезли из Маньчжурии в Хабаровский край. А мамину семью во время войны эвакуировали из Запорожья в Алтайский край. Они встретились в Барнауле во время учебы в Алтайском машиностроительном институте. Их распределили в Чувашию на завод тракторных запасных частей, так раньше назывался агрегатный. В декабре 1957 года появился я. Через некоторое время мама переквалифицировалась в педагога. Она работала ассистентом на кафедре сопротивления материалов сельхозинститута, читала курс начертательной геометрии. Отец трудился заместителем главного технолога на агрегатном.
— Семья закоренелых технарей породила отъявленного гуманитария?
— У нас все склонны к творчеству. Мама очень любила петь, папа обожал музыку — играл на мандолине. Еще он страстно увлекался фотографией. У нас с сестрой после смерти родителей остались огромные залежи черно-белых снимков. В детстве мои наклонности балансировали между естественными науками и гуманитарными. В 9 классе я выиграл городскую и республиканскую олимпиады по математике, на всесоюзной  в Ереване стал четвертым, что давало право поступления вне конкурса в лучшие техниче­ские  вузы страны.
Но к тому времени я уже заразился кино. В школьном драмкружке в спектакле “Незнайка и его друзья” играл Знайку, в “Приключениях Чипполино” — Сеньора Помидора. Решающую роль сыграло то, что рядом расположен кинотеатр “Мир”. В те годы вся наша школа № 16 по субботам организованно ходила на дневные сеансы, то есть 10 лет регулярно смотрели  почти все новые фильмы. Помню, в 8-9 лет незабываемое впечатление  произвел “Фантомас”. На него выстаивал гигант­ские очереди в кассу. Сейчас понимаю, что это довольно дурацкая комедия, а тогда Жан Марэ стал для меня романтическим героем, сражающимся с самим воплощением зла. До сих пор помню музыкальную тему, сопровождавшую появление Фантомаса в зеленой маске. Это был удар кино по голове, я почувствовал его магию.
Потом понял, что могу извлечь что-то  для себя из любого фильма. Начал осознавать, как кино складывается из съемки, музыки, актерской игры, ритма монтажа. Настоящий прорыв случился в 13-14 лет при просмотре фильма Стенли Крамера “Благослови детей и зверей”, получившего первое место на Московском кинофестивале. Он по киноязыку был какой-то пижонский, в стиле 70-х годов: дикий монтаж, комбинированные съемки, трюки… Произвели впечатление  ленты “Господин Никто”, “Лев готовится к прыжку” — это тоже одно из первых ощущений автор­ского стиля, понимание возможности балансирования между серьезностью и пародией. Полагаю, 70-е годы — золотой век мирового кино.
— В 1975 году, когда ты окончил школу, ВГИК слыл элитарным вузом с невероятно огромным конкурсом, риск провалиться почти сто­процентный.
— Я уже вбил себе в голову: только ВГИК. Тогда курс набирали Лиознова и Кулиджанов, конкурс был 40 человек на место, но я об этом знать не хотел. Чем-то я сумел Татьяне Михайловне понравиться.
— С кем вместе на курсе учился?
— С сыном известного композитора Андреем Эшпаем. С Раймондом — сыном популярного актера Донатаса Баниониса. С Еленой Цыплаковой, перешедшей с актерского отделения.
— Ходит слух, будто ты подсказал Татьяне Лиозновой идею фильма “Карнавал”.
— Нет, конечно. Кусочки из этого сценария мы ставили в качестве учебной работы еще на 5 курсе. “Карнавал” стал  первой картиной, где я участвовал в качестве ассистента режиссера по работе с актерами, умудрился попасть в кадр в крошечном эпизоде и даже сказал несколько слов.
— Ты пишешь сценарии?
— Собственного нет ни одного. Я их инспирирую. Рассказываю — люди записывают.
— “Дюба-дюба” в 1993 году уча­ствовал в конкурсном показе Канн­ского кинофестиваля. Процесс отбора туда сложный?
— В Союзе кинематографистов работает комиссия, которая и предложила фильм просмотрщикам  Каннского фестиваля. Те утвердили ленту у директора Жиля Жакоба. “Дюбу” сначала хотели взять на двухнедельник фестиваля для демонстрации в так называемом клубе режиссеров, но какая-то лента слетела с конкурсного показа и вместо нее взяли нашу. Как писали в некоторых заголовках: “Саша Хван поехал в Канн”. Почему-то потом некоторые наши критики и журналисты злорадно смаковали факт, что фильм не получил наград.
— Есть постоянный круг любимых актеров?
— После каждого фильма думаю, что в следующем буду снимать тех же. Но, как правило, так не получается. Подбор актера — вещь во многом мистическая. Уверен, для каждой роли есть свой исполнитель.
Пробы решающего значения не имеют. Образ героя появляется из сравнения того, что вообразил при чтении, и конкретного человека. Когда читаю, перебираю в памяти лица людей, актеров. Иногда представляешь один образ, а появляется актер и думаешь, а может быть, так выглядит герой? Приходится, конечно, считаться и с мнением продюсера.
— Слышал, когда ты начинаешь съемки, вешаешь в комнате объявление: “Во всем виноват я”.
— С одной стороны, это нужно, чтобы снять лишнее напряжение с участников работы, особенно это важно для администрации. Порой они не выполняют мои требования, опасаются: “Это стоит кучу денег, кто отвечать будет?” Виновного долго искать не надо, на него указывает надпись над моей головой. С другой стороны, человек, берущий на себя ответственность за все происходящее, проявляет, по-моему, некоторое высокомерие. На самом деле табличка означает: друзья, верьте мне, я контролирую все, что происходит на площадке.
— Что бы хотел снять для души?
— Я много размышляю о человеке, который в себе носит нравственный закон, обладает внутренней совестью. Такому нельзя продиктовать что-то извне. С точки зрения внешнего мира он может даже считаться преступником. Это то, что называется трагический герой. Но, думаю, такой романтический период работы проходит.
Иногда вдруг обнаруживаю, что мои замыслы исполнены кем-то другим.  Дмитрий Леваневский, бывший продюсер канала”Рен ТВ”, просил предложить какой-нибудь масштабный проект. У меня родилась идея в 8 серий уложить роман Достоевского “Идиот”, оставив только событийный ряд, потому что там и так достаточно и авантюрного сюжета, и человеческих страстей. Он ответил: “Саша, кому это надо?”
А через пару лет такой фильм появился и прошел с большим успехом.
— У тебя есть законченные работы, которых еще не видел зритель?
— В прошлом году на средства московского правительства снял 8-серийный фильм по Гиляров­скому — “Хитровка”. На каких полках он пылится, не знаю, к сожалению, прокат от режиссеров не зависит.
Сейчас очень много работы. Надеюсь, осенью выйдет детектив, там четыре двухсерийных сюжета с одной героиней под общим названием “Предлагаемые обстоятельства”. В главной роли Марина Неелова.
— Что делаешь в свободное время?
— Любимые занятия — чтение и музыка.
— Традиционный вопрос о творческих планах…
— Снимать что-нибудь, чтоб растить и воспитывать своего младшего сына Игната. Ему три с половиной года. Пять лет назад случилась такая счастливая неожиданность — у меня появилась новая семья. Честно говоря, я уж думал, эта страница в моей биографии перевернута. В Петербурге встретил молодую переводчицу с английского, она стала моей женой и подарила сына. В этом году поступила на высшие сценарные курсы, надеюсь, скоро перейдем на семейный подряд в  кино.
— А сколько сейчас твоему старшему?
— Артему 28 лет. Он окончил авиатехнологический институт, сейчас  работает инженером в КБ в области двигателестроения для космических аппаратов.