Геннадий ВАРГАНОВ: Выбрав Чувашию, я поступил правильно

Группа сотрудников ЧЭАЗа, принимавших участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС (слева направо): Г.Варганов, В.Иванов, О.Саевич, Ю.Двоскин и другие. Чебоксары (конец 1980-х годов). Фото из архива ЧЭАЗа

Асуанская ГЭС — сложнейшее сооружение, в строительстве которого принимал участие Г.Варганов. Фото 1971 года с nstarikov.ru

Руководитель и человек, принимавший личное участие в разработке, освоении производства и выпуске аппаратуры релейной защиты и автоматизации (РЗА) трех поколений: электромеханических, микроэлектронных и микропроцессорных, изобретатель, обладатель двух орденов “Знак Почета”, более полувека жизни отдавший Чебоксарскому электроаппаратному заводу, интеллектуальный наследник знаменитого Бреслера Геннадий Варганов с гордостью готов передать эстафетную палочку следующей генерации инженеров-релейщиков. Сегодня он уверен, что они не подведут старшее поколение.

С Урала в Чувашию
— Как случилось, что вы, уралец, оказались в Чувашии?
— На самом деле это долгая история. Начнем с того, что после школы отец не хотел отпускать меня из Юрюзани Челябинской области, откуда я родом, в Свердловск (ныне Екатеринбург) — в Уральский политехнический институт им. С.М.Кирова (УПИ, сейчас Уральский государственный техниче­ский университет). “10 рублей в месяц и мешок картошки —  вот на что ты можешь рассчитывать”, — сказал мне старший Варганов. Но мое желание обучаться по специальности “Электрические машины и аппараты” перевесило, и я отправился в УПИ. Как оказалось, не зря.
Окончил вуз, одновременно с этим получив воинскую специальность штурмана ВВС и звание лейтенанта запаса. Передо мной было открыто несколько дорог, однако основной выбор стоял между родным Уралом и Чувашией. Еще будучи студентом УПИ, меня вместе с группой направили в Чебоксары стажироваться на ЧЭАЗе.
Представляете, август, Волга, вишня, которую я ел первый раз в своей жизни, замечательные девушки. И Нина, самая прекрасная из всех, также специалист по электротехнике, которая стала моей женой. Она училась в нашем УПИ по направлению ЧЭАЗа. Мы с ней в браке уже 55 лет и сегодня внимательно следим за успехами наших детей.
— С каким отношением к вашему переезду, уже в Поволжье, вы столкнулись?
— Далеко не все свердлов­ские коллеги и преподаватели положительно отнеслись к моему переезду в Чувашию. Однако мой выбор оказался верен: республика была и сегодня остается самым перспективным местом в стране для становления и развития релейщиков.
И тогда, в 60-е годы, на ЧЭАЗе поле деятельности для одаренной молодежи было весьма широким. В связи с прогрессом в области создания полупроводниковых приборов начиная с 60-х годов начались работы по полупроводниковым релейным защитам.
Это дифференциальнофазная высокочастотная защита, дистанционная защита, защита генераторов и трансформаторов, а также модульные защиты для комплектно-распределительных устройств 6-10 кВ серии М-100, устройства селективной сигнализации однофазных замыканий на землю в кабельных сетях 6-10 кВ типа УСЗ-2/2 и УСЗ-3, защита от замыканий на землю типа ЗЗП-1, многое другое.
 
От Ташкента до Египта
— С чего началась ваша карьера в Чувашии?
— 14 лет я отдал работе в релейной лаборатории завода, начиная в должности инженера-испытателя и заканчивая ее начальником. Этот отдел тогда славился на всю страну, ведь им руководили знаменитые релейщики Арон Бреслер, Герман Эдельштейн, Виктор Алексеев.
Под управлением последнего я действительно вырос как специалист. Хотя с Виктором Сергеевичем мы любили спорить. Долго могли доказывать что-то друг другу,  иногда я был прав, иногда он.
— Кроме Чувашии были и знаменитые командировки, о которых ваши коллеги чуть ли не легенды слагают.
— Те годы, и веселые, и по-настоящему ударные, принесли немало интересных и вместе с тем трудных дней и ночей.
Так, в 1966-м, работая на подстанции в Ташкенте сразу после разрушительного землетрясения, я пережил повторные толчки в 4-5 баллов. Трясло тогда довольно сильно.
Когда закончил работу, оказалось, что не могу выехать из города — поезда не ходят. Чудом прибыл крымский состав, шедший с ребятами из “Артека”, и я смог добраться до Куйбышева (сейчас Самара) в битком набитом вагоне, без воды, полуголодный, но счастливый, что смог выбраться. 
Через два года после этого я работал на подстанции Наг Хаммади в Египте после пожара в результате высадки вертолетного десанта Израиля и взрыва трансформатора. Периодически звучали сигналы “Воздушная тревога” при приближении израильских самолетов, после чего приходилось эвакуироваться с подстанции в пустыню. А затем возвращаться и продолжать работу.
В те же годы объехал все подстанции Египта: от Асуана до Александрии. Дорабатывал и налаживал аппаратуру РЗА на Асуанской ГЭС и подстанциях Асуанского гидроэнергетиче­ского комплекса. Пришлось делать это самостоятельно, без сопровождения и переводчика.
Я неплохо знал немецкий, но там он не был востребован. Английскому, на котором как-то можно было общаться в Египте и то далеко не везде, я не обучался, потому пришлось быстро освоить арабский — он был нужнее.
 
Верный заводу
— Давайте вернемся в Чувашию. Как складывалась ваша карьера на заводе?
— В 1977 году я перешел на должность главного конструктора ЧЭАЗа по РЗА, на которой с двумя перерывами на других управленческих позициях оставался 34 года. В это время без отрыва от производства окончил аспирантуру Всесоюзного научно-исследовательского института электроэнергетики (ныне ОАО “НТЦ ФСК ЕЭС”) и в 1978-м защитил кандидатскую диссертацию на ученом совете Новочеркасского политехнического института.
В 1986 году меня в составе делегации релейщиков направили на Чернобыльскую АЭС. Нашей задачей была ревизия аппаратуры РЗА после аварии для определения возможности продолжения ее эксплуатации. Чернобыль есть Чернобыль — там мы столкнулись со множеством форс-мажорных обстоятельств. Страшно вспоминать ту командировку и осознавать, что многих из тех, с кем я работал там, уже нет в живых.
90-е же годы принесли трудности экономические. Аппаратура РЗА всегда была наукоемкой продукцией, и вопрос ее разработки и освоения производства решался путем финансирования из единого фонда развития новой техники Минэлектротехпрома СССР и путем концентрации специалистов-разработчиков в отраслевом институте (ВНИИР).
Оба эти фактора, и финансовый, и технический, с началом перестройки были ликвидированы. У ЧЭАЗа не оказалось средств на новые разработки микропроцессорных устройств РЗА, а разработчики РЗА из ВНИИР образовали собственное научно-производственное предприятие. В результате ЧЭАЗ оставался на протяжении почти двух десятилетий изготовителем только электромеханической и микроэлектронной аппаратуры РЗА, которая, однако, пользовалась постоянным спросом.
Период перестройки до 2000 года был для ЧЭАЗа периодом выживания. И лишь в начале нового, ХХI века появились позитивные перемены.
— Какие?
— Мы сумели оказаться в группе основных отечественных и зарубежных производителей современных микропроцессорных устройств РЗА.
Новейшая история РЗА — это сегодняшний день, будущее всей отрасли. Как и наши специалисты, например, мой сын и мой преемник Петр, директор Инженерно-производ­ственного комплекса микропроцессорных устройств релейной защиты и автоматики. Под его руководством это подразделение отражает настоящее и будущее релейной защиты ЧЭАЗа.
— Способно ли современное поколение, по-вашему, подняться на уровень знаменитых релейщиков старшего поколения?
— Если люди, приходящие на производство, хотят учиться, они будут расти. И в этом стремлении предела нет. Нужно любить свое дело, свое предприятие, уважать своих наставников.
Например, у меня было множество возможностей сменить место работы, но я остался верен родному заводу. И сейчас считаю, что мой путь, пройденный на ЧЭАЗе с 1963-го по 2015 годы, под силу повторить представителям нового поколения релейщиков.
***

Юрий Лямец, специалист по релейной защите, доктор технических наук, профессор, заслуженный изобретатель России:
— Геннадий Петрович Варганов — один из тех людей, которые ковали славу Чебоксар как отечественного центра релестроения. Его действительно можно назвать наследником Арона Бреслера, знаменитого изобретателя реле, названного в его честь, — решения, открывшего целое направление инженерной мысли. По духу, идеям, действиям, подходам, которыми Геннадий Петрович руководствовался многие годы, он достоин того, чтобы войти в зал славы нашего релестроения. Иногда меня спрашивают, кого бы я назвал вторым Бреслером или Бреслером своего времени, и я без сомнения отвечаю: Геннадия Варганова.