Зачем стесняться родного языка?

История, случившаяся в столице нашей родины, в многонациональной Москве, заставила меня задуматься не только об отношениях между людьми, но и о собственном отношении к родной земле и родному языку. Об этом захотелось поделиться с читателями.

Как-то в Москве повстречался с земляком из Чувашии. Вначале мы очень тепло поговорили на родном языке. Я обрадовался, что у меня появилась такая возможность, и с удовольствием под­держал разговор. Тут земляк мне говорит: “Я из Батырева, а ты откуда?” Отвечаю: “Из Новочебоксар­ска, а родители мои родом из Цивильского и Аликов­ского районов”. Услышав мой ответ, земляк начал кипятиться: “Ты ни­кто, а я из Батырева!”
Я пытался объяснить, что разницы нет никакой в том, что кто-то родился в одном, а кто-то в другом районе, что все мы одной национальности, говорим на одном языке. В какой-то момент и у меня, и у него аргументы закончились, и тогда дело чуть до драки не дошло.
В Москве, вдалеке от малой родины, тоска по ней особенно сильно угнетает. Хочется родное слово услышать, песни попеть.
В столице я встречаю людей разных национальностей. Удивительно, но никто из них не стесняется своей принадлежности к узбекам или таджикам, например. А уж между собой определять, кто крутой узбек, а кто не очень, — такого у них не бывает. Об этом мне знакомый узбек рассказал. Он говорит, что в Москве любой выходец из Узбекистана для него друг, товарищ и родной брат. И при встрече они всегда говорят между собой на узбекском. И совсем не стесняются ни своего языка, ни своей национальности.
Мои же земляки, даже очень хорошо зная чуваш­ский, в Москве стараются говорить на плохом, но русском языке. Не понимаю, зачем стесняются они родного языка? Я рос в городе, на чувашском говорю плохо, но мои покойные родители говорили на нем и, думаю, они бы не одобрили, если бы я забыл родной язык. Мой язык — это память моих предков, родителей.
Что объединяет народы? Я думаю, только язык.
Многие молодые кичатся тем, что чуваши, но языка не знают. Некоторые с апломбом заявляют, что в их жизни он им не пригодится. Вот английский — да, его учить можно, на нем весь мир говорит, а на чувашском, мол, дальше деревни не уедешь. Пусть весь мир на нем разговаривает, но моя душа говорит на другом языке.
Я думаю, что свой родной язык надо знать независимо от того, пригодится он тебе или нет. Это язык твоей души. Вот, бывает, на праздниках звучит чувашская песня, а слов ты не понимаешь, только мелодию и можешь услышать. Но, чтобы песня дошла до сердца, нужно еще и понять, о чем поется в ней. Забыв и предав родной язык, предаем мы прежде всего самих себя. Ничто в жизни — ни деньги, ни блага, ни богатства — не сравнится с богатством души человече­ской. И мы должны беречь ее. А, намеренно забывая то, что мы имеем, становимся ли мы богаче?