Звезда по имени Марина...

Марина Попович — женщина поистине легендарная. Еще бы: единственная в стране военная летчица-испытатель 1-го класса, автор 101 мирового и 126 всесоюзных авиа­ционных рекордов, инженер-полковник запаса, кандидат технических наук, заслуженный мастер спорта СССР, Герой Социалистического Труда, кавалер орденов Красной Звезды и “Знака Почета”, Большой золотой медали FIA (присуждается раз в четыре года решением 65 представителей стран Международной авиационной федерации), профессор, действительный член шести академий, писательница.
— Марина Лаврентьевна, как выбрали профессию: это случай или мечта?
 — Я родилась в Велиже Смоленской области в 1931 году. С первых дней Великой Отечественной отец ушел на фронт, четверо детей остались на руках матери. Хорошо помню фашистскую оккупацию: голод, нищету, унижение. Однажды на наших глазах немцы расстреляли парашютиста. Мы, дети, поклялись, что, когда вырастем, станем летчиками и отомстим фашистам. Конечно, это было по-детски наив­но, но мечта осталась. Правда, осуществить ее оказалось непросто. Партизаны нас переправили на Большую землю, а затем мы уехали в Новосибирскую область. Там поступила в авиационный техникум, окончила летные курсы. Однако в профессиональные летчики не брали. Добилась приема у Клима Ворошилова, тогдашнего шефа ДОСААФ. Получила направление в Саранскую летно-техническую школу. Потом были Московский филиал Киевского авиационного института и Ленинградская академия гражданской авиации.
Работала летчиком-инструктором, летала в парадном расчете над Москвой. Хотелось управлять истребителем, но для этого надо было стать военной. Опять преодолевала препоны. Добилась приема у главкома ВВС маршала авиации Константина Вершинина, после этого призвали на действительную военную службу.
Конечно, далеко не каждая решится выбрать такую профессию. Сейчас в России нет ни одной женщины в военной авиации. А в американских ВВС их 40.
— Не пытались попасть в отряд космонавтов?
— В 1962 году проходила комиссию и суровые испытания в течение двух с половиной месяцев. По всем парамет­рам проходила, однако почему-то в отряд не взяли. Называли разные причины: и что у меня шестилетняя дочь, и, мол, пусть муж сначала слетает, а там посмотрим… Протестовала, даже объявляла голодовку, не помогло. Отобрали всего пять женщин, но после полета Терешковой Королев перестал допускать в космос слабый пол. Савицкую отправили только через 19 лет. Нет худа без добра. Стала бы космонавтом — столько бы не летала. Ведь все они пропали для авиа­ции, космонавтов за штурвал самолета не пускали, особенно после гибели Гагарина.
— На вашем счету 101 мировой рекорд. Помните их?
— Конечно. Первый рекорд на скорость установила в Брно на чешском самолете Л-29. Самое трудное было не выйти за пределы 100-километ­ровой зоны, допускалось отклонение в 200 метров. Два последующих рекорда — по высоте. Тогда построили самолет Як‑25‑РВ — точную копию сбитого американского U-2, на котором летел Пауэрс. Вот это была машина! Размах крыльев невероятный, Як быстро набирал 18 тысяч метров.
А вообще, рекорд — обычная работа летчика-испытателя, когда из машины надо выжать все, на что она способна. Например, сажала огромный Ил‑76 на грунт. Могу сказать, что это лучший самолет в мире и останется таковым до конца XXI века. Я шесть машин испытывала на прочность. В случае разрушения машины оставалось рассчитывать только на себя.
С недавних пор при таких испытаниях самолет сопровождают еще две машины для контроля ситуации. Если наблюдающие увидят реальную угрозу жизни летчика, дают команду покинуть самолет. Ведь даже рядовой полет может стать смертельно опасным, но каждый все-таки думает в первую очередь о спасении машины.
— У вас такое случалось?
— Не раз. Однажды перево­зили топливный бак для истребителя с завода на аэродром. Перед взлетом спрашиваем: “Пустой?” — “Да”. Простучали бачок, и в путь. Была ночь, да еще началась гроза, пришлось пробиваться через тучи. Как назло — редчайший случай — в плотных облаках началась болтанка. Вдруг из бака забил фонтан — пробка вылетела. Вот тебе и пустой. Думали, вода, проверили — керосин! На крыльях от статического электричества вспыхивали голубые огоньки, так называемые огни святого Эльма. В небе сверкали молнии. В любую секунду могло рвануть. Так летели два часа. А потом посадка, достаточно было искры под колесами шасси. На земле нас, конечно, встречали ряды пожарных машин вдоль полосы. Они, к счастью, не пригодились. Я долго еще себя винила за тот случай. Чего стоило тщательно, без спешки проверить бак. После этого взяла за правило: доверяй, но проверяй.
— Вам совершенно неведомо чувство страха, или все-таки чего-то боитесь?
— Пугает темнота, паникую при виде мышей. Боялась прыгать с парашютом — у меня почти 40 прыжков, и в большинстве из них мне “помогали” покинуть самолет.
Испытывать страх — это естественно для нормального человека. Но это чувство не должно преобладать при выполнении задания.
— Говорят, пианисту, чтобы не потерять форму, нужно играть не менее трех часов ежедневно, а как часто летчик должен подниматься в небо?
— Для совершенствования мастерства надо обязательно летать три раза в неделю. Никакой автомат или аппаратура не заменят испытателя в полете. Я летала много, авиация была на первом месте в жизни, занимала все мое время. Возможно, поэтому мы расстались с моим первым супругом, космонавтом Павлом Романовичем Поповичем, с которым прожили 30 лет.
— Ваш второй супруг тоже бывший летчик?
— Да, генерал-лейтенант ВВС Борис Александрович Жихарев — спокойный, мудрый, надежный мужчина.
— Дочери чем занимаются?
— Наташа и Оксана — экономисты-международники, окончили МГИМО. Когда я намекнула старшей дочери об авиации, она мне сказала: “Вспомни, как я тебя каждый раз ждала, особенно из ночных полетов. Я не хочу, чтобы моя дочь за меня так же волновалась”. Девочки понимали, что меня не изменишь, но сами в авиацию пойти не захотели. Интересно, что младшая поначалу боялась летать даже на пассажирских самолетах, а потом стала прыгать с парашютом. Мой внук Майкл, родившийся в Лондоне, где работала дочь, прыгнул с 4 тысяч метров в 10 лет.
— Вы автор 15 книг. О чем они?
— Это сборники стихов, пьесы, киносценарии, рассказы о друзьях, коллегах. Из 18 летчиков-испытателей, с которыми в 1964 году пришла в авиа­отряд, в живых остались двое. Я была обязана рассказать о них. Книга “Сестры Икара” посвящена женщинам-летчицам, бортпроводницам, парашютисткам, многие из которых погибли.
Последняя книга “НЛО над планетой Земля”, отмеченная международной премией Ломоносова, рассказывает о встречах землян, в том числе моих коллег, с представителями внеземных цивилизаций.
— Чтобы такой серьезный человек, кандидат наук, выдающийся специалист, заговорил о летающих тарелках, инопланетянах, должна быть очень веская причина.
— Этой темой я занимаюсь более 15 лет, участвовала во многих экспедициях, знакома со множеством свидетельств и документов, в конце концов, сама четыре раза сталкивалась с загадочными явлениями.
Я человек опытный и в мистификации не верю. Доверяю собственным глазам, привыкла, как летчик, к разным эффектам и анализирую каждый конкретный случай. К примеру, висит надо мной объект, который затем передвигается беззвучно с огромной скоростью. Ни самолет, ни вертолет этого сделать не смогут, я это знаю. Раньше летчики о таких встречах помалкивали: заподозрят, что сошел с ума, как минимум отстранят от полетов. Но от своих коллег подобных историй я слышала много.
— Значит, существуют иные цивилизации, где разум развит значительно выше?
— Самая крупная база данных по НЛО в Стэнфордском университете содержит более 150 тысяч наблюдений не­отождествленных объектов из почти ста сорока стран за последние шестьдесят лет.
Мы только начинаем освоение космоса. Люди не останутся на Земле вечно. В США и России готовятся к полетам на другие планеты.
— В небе светит звезда, названная в вашу честь. Где ее отыскать?
— Это одна из звезд в созвездии Рака. Она была открыта давно и называлась Альфа Рака. По инициативе Германа Титова ее переименовали в Марину Попович, и космонавт-2 вручил мне серебряный сертификат, удостоверяющий новое имя звезды.
Алексей Мигунов.