Александр Прошкин: “Мне интересен единичный зритель...”

Александр Прошкин: “Мне интересен единичный зритель...”

Режиссер Александр Прошкин известен российскому зрителю, скорее всего, по фильму “Холодное лето пятьдесят третьего…” с Валерием Приемыховым и Анатолием Папановым в главных ролях. Кто-то свяжет это имя с эпопеей “Михайло Ломоносов”, с успехом прошедшей на телеэкранах страны в 80-х годах XX века. В течение всей фестивальной недели (с 20 по 25 мая) в кинотеатрах столицы республики шла ретроспектива его картин. Мы приехали на показ фильма “Русский бунт”, анонсировал который сам режиссер.

Наша справка
Александр Прошкин — сын известного художника Анатолия Прошкина, родился в 1940 году. В 1961 году окончил актерский факультет Ленинград­ского государственного института театра, музыки и кинематографии. Следующие пять лет был актером Ленинградского театра комедии. В 1968-м окончил Высшие режиссерские курсы при Гостелерадио СССР. Снял около двух десятков фильмов, в том числе экранизировал “Док­тора Живаго” Бориса Пастернака, “Живи и помни” Валентина Распутина, “Капитанскую дочку” Александра Пушкина. За фильм “Холодное лето пятьдесят третьего…” удостоен Государственной премии СССР (1989 г.), национальной премии “Ника”. Народный артист России (1995 г.).
Сын Андрей Прошкин пошел по стопам отца, стал кинорежиссером.

О “Русском бунте” и экранизации классики
Фильм “Русский бунт” снят к юбилею Александра Сергеевича Пушкина в 1999 году, является вольной экранизацией “Капитан­ской дочки”, в которой также были использованы некоторые мотивы исторического труда А.Пушкина “История Пугачевского бунта”.
Должен сказать, что экранизировать классику не то чтобы сложно, но каждый раз понимаешь, что это делали до тебя, будут снимать и после. Просто иллюстрировать классическое произведение бессмысленно, проще взять и прочитать. Поэтому, когда мы беремся за классическую литературу, пытаемся ответить на вопросы, которые стоят перед нами сегодня. Да, русский бунт пока не случился и не угрожает в ближайшее время. Однако его тень всегда над нами витает. Александр Сергеевич исследует механизм одного из самых жесточайших и бессмысленных восстаний в истории России.    
С советских времен поддерживается лубочная трактовка как Пугачевского бунта, так и фигуры Пугачева. В действительности это одна из самых черных фигур в российской истории...
Картина “Русский бунт” снималась там, где все и происходило, — в Оренбургской области. Поскольку ничего из старины там почти не осталось, мы выстроили целый поселок и, конечно, Белогорскую крепость. Роль Пугачева мастер­ски сыграл Владимир Машков. Гринева и Машу мы нашли в Польше. Почему именно там? Нужны были совсем юные актеры, которые выпадали бы из современной жизни, не несли печати “попсы”.
В каком-то смысле мы угадали. Матеуш Даменцкий, сыгравший Гринева, — потомственный польский шляхтич. На съемках он в первый раз в жизни сел на коня и сразу поскакал, вот что значит кровь предков. И Владимира Машкова, и Сергея Маковецкого (сыграл Швабрина) пришлось долго учить верховой езде, тем не менее из них получились не самые главные ковбои. Машу сыграла начинающая в те времена польская актриса Каролина Грушка. Сейчас и она, и Матеуш — известные актеры. Судьба их состоялась, чему я очень рад.
Вообще, у Пушкина почти все персонажи поделены на два лагеря. В одном те, кто рожден любить. Во втором те, кто любить не может. Ярким примером среди по­следних является сам Пугачев. Как большой артист, он всегда работал на толпу. В финале, на суде, он явил себя полным ничтожеством: валялся в ногах, выдал всех своих соратников, во всем каялся... Однако во время казни на Болотной площади вел себя как герой, потому что присутствовали тысячи зрителей. Эта карнавальная природа бунта — гениальное открытие Александра Сергеевича Пушкина. Только мыслитель, воспринимающий Россию как единое целое, во всех проявлениях действительности, мог прийти к такому выводу.
Мои фильмы совершенно разные, но так или иначе они все на одну тему: как прожить в нашей стране с прямой спиной: не сгибаясь, не ломаясь, не приспосабливаясь. Идет ли речь об “Искуплении”, “Холодном лете пятьдесят третьего…”, “Чуде” или других картинах, это в общем все попытки рассказать о человеке, который хочет остаться самим собой.

О жизни и фильмах
После анонса фильма Александр Прошкин дал “Граням” эксклюзивное интервью.
— Александр Анатольевич, ваш отец был извест­ным художником. Оказал ли он влияние на ваш выбор профессии?
— Открою маленький секрет. Мои родители были в разводе, поэтому с отцом почти и не жил. Периодически я его видел, он читал мне лекции, как нужно по­ступать в этой жизни. Однако влияния на мой выбор профессии не оказал никакого, последнее — цепь случайностей.
— Вы родились в Ленинграде в 1940 году. Значит, пережили в младенчестве блокаду?
— Нет, одним из последних эшелонов меня и маму эвакуировали. Во время войны мы жили в Сибири, в 1945 году вернулись домой. О 1945-м у меня две картины, я хорошо помню события того времени, хоть мне и было всего пять лет.
— В прошлом году на Чебоксарском кинофестивале был показан фильм вашего сына Андрея Прошкина “Апельсиновый сок”. Это не он пригласил вас на фестиваль в этом году?
— В прошлом году у Андрея вышел фильм “Орда”, это такая мощная историческая картина о XIV веке. Думаю, российскому зрителю более известен этот фильм. Что касается приглашения в Чебоксары, то позвали меня организаторы фестиваля. Были выбраны семь фильмов, правда, показано меньше.
— Как отнеслись к тому, что Андрей Александрович пошел по вашим стопам?
— Сначала очень плохо, потому что я ничем ему в этом смысле не помогал. Он окончил факультет журналистики МГУ, потом отслужил в армии.
Зная все тяготы и сложности нашей профессии, я не очень хотел, чтобы он этим занимался. Но все равно это случилось. Андрей окончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров, работал с Кареном Шахназаровым, со мной в качестве второго режиссера. Первая его самостоятельная картина — дет­ская, вышла в 2002 году, называется “Спартак и Калашников”.
Жизнь режиссера тяжела не потому, что работа трудная. Как раз наоборот, работа — наше счастье, все дело в безработице. Очень проблематично получить деньги на проект. От нас требуют коммерческого кино, но я не совсем уверен, что в этом заключается наша стезя. У американцев в этом плане все преимущества. А вот снять что-то такое человеческое, про жизнь, это в традициях русской культуры.
— Никогда сами не хотели снять детский фильм?           
— Нет. Я слишком уже взрослый дядя для этого. Впрочем, дело даже не в возрасте. Так или иначе я всю жизнь снимаю приблизительно про одно и то же: как остаться человеком, как реализовать себя и поймать птицу счастья. Об этом история Михаила Ломоносова, Николая Вавилова, док­тора Юрия Живаго и других героев.
— И все-таки с исходным текстом обращаетесь вольно либо следуете букве автора?
— Я пытаюсь ухватить главное — интонацию автора. У каждого читателя свой угол зрения. К примеру, “Доктор Живаго” — роман-поэма, написанный человеком с гениальным стихо­творным даром. Драматургии в нем нет, а если все же попытаться ее вычленить, то получится почти опереточный сюжет, как в американской версии экранизации. Это замечательная картина, получившая, кстати, ряд престижных премий. Вот только к России она никакого отношения не имеет.
Мы с Юрием Арабовым (сценарист картины) снимали кино о России, поэтому выстроили драматиче­ские отношения героев, которые в романе только обо­значены. При этом стремились сохранить интонацию Пастернака, его отношение к жизни, чувства к России.
— Многое приходится домысливать в историческом кино? Например, в картине “Михайло Ломоносов”?
— Начать с того, что все суще­ствующие изображения Ломоносова являются копиями, сделанными с одной работы неизвестного художника, поэтому достоверно неизвест­но, как выглядел Михаил Васильевич. В описании значатся мощное лицо, высокий рост под два метра, вот, пожалуй, и все.
Когда мы снимали в Марбурге, где учился знаменитый россиянин, увидели женское общежитие имени М.Ломоносова. “А вы знаете, кто это?” — спросили мы его обитательниц. “Был такой русский великан, который некоторое время жил в нашем городе. Очень мощный человек”, — ответили нам. Представляете, какая мощь в нем таилась, раз воспоминания о нем хранятся здесь на протяжении уже трех веков?
— А мистический эпизод с явлением Ломоносову призрака отца является вымышленным?
— Вся наша история во многом состоит из исторических анекдотов (коротких поучительных историй из жизни, не путать с анекдотом. — Прим. авт.). Один из них — легенда о том, как Ломоносов встретил за границей своих земляков-холмогорцев и рассказал им, где искать пропавший корабль отца. На следующий год там его и обнаружили.
— Как происходит выбор актера на главную роль? К примеру, Анатолия Папанова на драматическую роль Копалыча, ведь до того он чаще играл комедийные роли?
— Важно было выбрать “стертого” жизнью человека, не героя и не интеллигента. Я дружил с Иннокентием Михайловичем Смоктуновским, он хотел сыграть эту роль, но я сказал, что тогда это будет история про Смоктуновского, а должен быть обычный инженер, каких тысячи, попавший в эту молотилку.
Когда предложил роль Папанову, думал, он откажется. Роль не самая главная, съемки в глуши, в Карелии... Однако он согласился, и я поинтересовался почему. Анатолий Дмитриевич рассказал, что в молодости работал на заводе. И однажды всю его бригаду “замели” (на заводе украли какие-то детали). Продержали за решеткой всех два дня, история окончилась вроде бы благополучно, но страх в душе остался. И он жил с ним много лет.
Вообще, представление о Папанове как о грубоватом актере-хохмаче не соответствовало действительности. Вне театра он был тонко чувствующим, щепетильным, даже несколько замкнутым человеком.
— Кого из современных актеров вы хотели бы снять?
— Ну, я их и снимаю так или иначе. Вся проблема в том, что талантов много, но нет драматургии, и актеры погибают. Телевидение снимает, как правило, комбинации из трех пальцев: этот мент, тот бандит, а она проститутка...
Играя примитивные штампы, актеры затрачивают массу таланта и сил, чтобы быть убедительными. К примеру, мой любимый актер Андрей Панин. Я бесконечно грущу, что его не стало. В моих картинах он всегда герой. Очень умный, тонкий и совестливый человек. Мне он интересен не как мент-негодяй с ужимками и прыжками, а сам по себе, как личность. У меня он снялся в “Докторе Живаго”, “Трио” и последней моей картине “Искупление”.
— А из ныне здравствующих?
— Есть много актеров, которых я открыл. К примеру, Виктор Степанов (исполнитель роли Ломоносова в возрасте). К сожалению, он уже ушел из жизни.
Очень часто работаю с Сергеем Маковецким. Во всех картинах он играет совершенно разные роли. В “Живи и помни” играл старика. Съемки проходили в глухой деревне Нижегородской области. Я выскакиваю из избы, кричу: “Где Маковецкий?!” А он сидит под боком с местными стариками, разговаривает, и отличить его я не могу. Он сам из украинской деревни. Генетическая память просыпается и дает о себе знать.
— Вы можете заранее сказать, “выстрелит” ли фильм, получит ли признание критиков и награды на престижных кинофестивалях?
— Никто никогда этого не знает, и не в этом счастье.
— Тогда оценит ли его зритель?
— Мне интересен единичный зритель, в душу которого что-то проникло. “Холодное лето...” по­смотрели за год 64 миллиона человек, и это абсолютный рекорд. Но это для меня не главное. Важнее, на скольких из них картина повлияла и заставила пересмотреть какие-то свои взгляды. Мне гораздо интереснее ездить по стране, чем выслушивать мнение московских критиков.