Египет. “Серия” вторая

Много аистов — много счастья. Фото автора.

Краткое содержание предыдущего путешествия…
Мы с дочерью, довольно-таки уже взросленькой, надумали съездить в Египет. Для меня, перечитавшей в детстве всего Майн Рида и Жюля Верна, разумеется, музыкой звучали всякие там “кораллы”, “Суэцкий канал”, “Красное море”. Но железный занавес намертво закрывал от нашего поколения все эти прекрасные вещи. И вот, наконец, я еду. Серое московское небо, будничное Шереметь­ево — так начинала сбываться давняя мечта. Действительность, как это бывает далеко не всегда, оказалась не хуже красочной картинки, расцвеченной детским воображением.

А теперь свежая “серия”.
Прошел год. Звезды посовещались и выдали невероятную комбинацию — наша семейка, на этот раз из пяти человек, снова в Египте! Вопреки застарелой нелюбви к приключениям главы семейства. Вопреки финансовому кризису, инфляции и прочим экономическим неурядицам.  Несмотря на разгар учебного года и наличие, наконец, других вариантов проведения отпуска. Но, как видно, звездам был угоден именно этот вариант.
Семейство ошалело от внезапного обилия красок и солнца! Вместо младшего ребенка мы могли теперь систематически наблюдать только высунутую из воды дыхательную трубку. Девчонка как крейсер курсировала среди кораллов, созерцая фантастическое и невыносимо прекрасное изобилие рыб и прочих морских тварей. Мужская часть экспедиции в составе папы и сына-старшеклассника изо всех сил пыталась сохранить невозмутимость, приличную их полу, чтобы не начать по-женски ахать. Ведь за границу они угодили, что ни говори, первый раз в жизни.
Мой муж, будучи человеком обстоятельным и вдумчивым, перед поездкой внимательно изучил всю доступную информацию по вопросу, периодически обращаясь ко мне, как к бывалой путешественнице.
— А вот что значит ал инсульт? – поинтересовался как-то спутник жизни. В школе он изучал немецкий и поэтому английские слова читал несколько свое­образно. Заглянув через плечо, я прочла all inclusive — все включено. Нечего и говорить, что термин “ал инсульт” сопровождал нас всю поездку, обозначая не только карточку, служившую пропуском в столовку, но и наиболее яркие проявления арабского сервиса.
На этот раз мы решили разнообразить свой отдых поездкой на квадроциклах в пустыню. Она сначала напомнила мне заброшенную стройплощадку с грудами неубранного строительного и бытового мусора. Строительный мусор оказался впоследствии вполне естественной россыпью пустынной породы. Бытовые отходы были настоящие.
По мере продвижения вперед старые пластиковые бутылки и пакетики от чипсов исчезли, зато появились жилища бедуинов, представляющие из себя низкие убогие навесы со щелястыми стенами. Силуэты верблюдов на фоне гор придавали местности сходство с картинкой на конфетах “Кара-Кум” из далекого советского детства.
При углублении в пустыню пейзаж сделался уж совсем фантастическим и приобрел что-то инопланетное. Казалось, что мы уже не на Земле, — такая вокруг царила неправдоподобная тишина, такой вечный покой исходил от низких красноватых возвышенностей, каменистой дороги и на самом деле белого раскаленного солнца. И наши необычные машинки представились мне какими-то луноходами, затерянными в чужих мирах.
Да, серьезное местечко эта пустыня. Особенно если ехать по ней на квадроцик­ле, “пилотируемом” моим сыном, оболтусом шестнадцати лет, который то и дело норовил стряхнуть меня с транспорта. Ругаться я не могла, боясь прикусить язык во время бешеной тряски на “стиральной доске”, заменявшей здесь дорогу. (А я, кстати, в глубоком детстве видела эту самую стиральную доску. Занятная штука, ни дать ни взять кусок волнистой шиферной крыши.)
Растительности вокруг не наблюдалось никакой. Чем питаются эти несчастные верблюды — оставалось загадкой. Недаром несколько раз по пути нам попадались верблюжьи трупы, точнее, обтянутые кожей иссушенные скелеты.
Это мрачное впечатление было сглажено во время привала в своеобразном кафе, где угощали бедуинским чаем с травами. Мы развалились на подуш­ках, навес давал пусть чахлую, но тень, пыль от впереди идущего квад­роцикла уже не забивала глаза и нос, и даже кошмар быть опрокинутой сынком на время отступил. Красота!
— Relax! — призвал нас гид. — Отдыхайте и расслабляйтесь, как арабы.
Арабы, и правда, не любят спешить. Не то что мы, торопливые, раздражительные и энергичные. Наверное, это от климата. Ну не располагает сорокапятиградусная жара к спешке! А у нас наоборот — мороз невелик, да стоять не велит.
Разговор во время релакса коснулся политики, экономики и даже культуры двух наших стран. Мужчины через переводчиков сошлись на том, что правительства, конечно же, никуда не годятся, всюду коррупция и пропасть между богатыми и бедными.
— Добро пожаловать в XXI век! — по­дытожил наш проводник. И мы снова оседлали свой экстремальный, по крайней мере для меня, транспорт.
Поездка была неповторимой! Мы вволю поколесили по пустыне, я отчасти адаптировалась к ухабам и неожиданно возникающим на дороге валунам, на­училась намертво вцепляться в сына при очередном крутом повороте и даже сама рискнула сесть за руль. А на обратном пути, следуя за гидом, мы, и без того переполненные разнообразными впечатлениями, подкатили к каким-то небольшим водоемам. Там нашим удивленным взорам открылось огромное множество больших черно-белых носастых птиц. Их было много. Очень много!
Если ехать в гущу птиц, они взлетают огромной черно-белой тучей и тут же снова садятся. Лететь куда-либо еще явно не входило в их планы. И я поняла, что, наконец, попала в те самые дальние теплые страны, куда птицы, собираясь в стаи, отправляются каждую зиму, подальше от наших ледяных ноябрьских ветров и трескучих январских морозов. Смирные цивилизованные жители средней полосы, мы были потрясены зрелищем этого великолепия жизни!
Не успев толком отойти от пустыни и квадроциклов, назавтра мы отправились на следующую, на этот раз — автобусную, экскурсию. Египетские фунты были потрачены не зря. Их честно отработал гид с трудным именем, которое я так и не смогла запомнить. Видимо, у него сразу сложилось неважное мнение о наших умственных способностях. Поэтому тексты своих комментариев по ходу нашего небольшого путешествия он считал нужным повторять многократно, так что к моменту окончания мы все знали их наизусть и могли претендовать на право проведения подобных экскурсий вполне самостоятельно.
Для начала гид обрушил на нас внушение о пользе масок для ныряния и ласт, которые мы, по его мнению, должны были взять напрокат в дружественной ему фирме.
— Уважаемые, я повторяю, вам нужно взять ласты и маски.
— Маски нужны зачем? Чтобы увидеть подводный рай с ваши глаза.
— Ласты нужны зачем? Чтобы не поранить ваши ноги на морских ежей!
Повторив этот текст раз пять, он приступил к проверке усвоения нами материала.
— Маски нужны зачем?
— Чтобы увидеть подводный рай! — бодро отвечали мы нестройным хором.
— Ласты нужны зачем?
— Чтобы не поранить ноги об морских ежей, — чеканили мы в ответ к удовольствию нашего белозубого наставника.
Опробовав эту схему работы с нами и поняв, что она вполне эффективна, гид придерживался ее до конца экскурсии. Поделюсь опытом: когда нужно как-то подавить выпирающий из тебя смех, главное — справляться в одиночку, избегая смотреть на товарищей по несчастью.
Сама по себе экскурсия была не­безынтересной. Она включала осмотр зарослей мангровых деревьев, как ни в чем не бывало растущих в горько-соленой воде, купание в Суэцком канале и, конечно… Но тут слово нашему уважаемому русскоговорящему экскурсоводу:
— Уважаемые, сейчас мы с вами по­едем, чтобы посмотреть земле­трясение-разлом. А сначала я вам расскажу, что же такое землетрясение-разлом. Землетрясение-разлом образовался так. Две тысячи лет назад было большое землетрясение и в результате образовались четыре вещи: это Красное море, Суэцкий залив, Мертвое море и землетрясение-разлом.
— Ну вот, уважаемые, мы и подъехали к землетрясение-разлом. И сейчас я вам расскажу, что же такое землетрясение-разлом и как он образовался. Две тысячи лет назад вот здесь, на этом месте было землетрясение. И в результате образовались четыре вещи: Красное море, Мертвое море, землетрясение-разлом и Суэцкий залив.
Потрясенные раскрывающимися перед нами тайнами происхождения морей и материков, мы не без трепета заглядываем в пресловутый разлом. Это небольшая, метров двадцать в длину трещина в земле, которую при соответствующем разбеге можно без труда перепрыгнуть.
А гид еще раз, на всякий случай, оттарабанив свой текст, приступает к опросу.
 — Уважаемые, какие четыре вещи образовались после землетрясения, которое было две тысячи лет назад?
Эти четыре вещи огненными буквами горят в наших сердцах. Если меня годы и годы спустя разбудят ночью, то и тогда я без запинки отвечу — Красное море! Суэцкий залив! Мертвое море! Землетрясение-разлом!
Дальше по плану шло купание в красивом морском заливе. Купание спасло нас! Потому что так долго удерживать в себе смех и не лопнуть человек не может, а расхохотаться прямо в честное серьезное лицо арабского гида… О нет, только не это!
На обратном пути наш достойный проводник, откатав обязательную программу, превратился во вполне нормального человека и просветил насчет местных обычаев.
— Мы должны слушаться Бога, потому что он знает, что лучше для вас. Женщины должны закрывать волосы, тело и свой шея, потому что женщина как жемчужина в свой раковина и никто не видеть ее. Извините, уважаемые, это я вам говорю, как у нас принято, — интеллигентно улыбнулся он. Я поежилась, безуспешно пытаясь прикрыть свои голые коленки.
В словах местного человека просматривался резон. Но, честно пытаясь размышлять непредвзято, согласиться с ним я все-таки не могла. Ведь главная и самая прекрасная жемчужина — это душа женщины. Тот, кто сумеет разглядеть ее, будет счастлив! И не потребуется наряжать этих бедняжек в уродливые жаркие балахоны. Все время ловила себя на мысли, что арабские дамочки напоминают каких-то глубоководных морских обитателей в своих многослойных одеяниях и с вечным недовольным рыбьим выражением на лицах.
Дай мне душу, за тело я буду спокоен, так писал один хороший поэт, и я с ним вполне солидарна.
Когда поездка потихоньку отошла в область свежих воспоминаний, я заглянула в одну из детских книжек про всякую живность, которые обожает моя младшая дочка, и обнаружила, что птицы, которых мы видели в Египте, — это белые аисты! Много белых аистов, много счастья, так много, что хватит на всех.

Фарида ПРУДОВСКАЯ.