Моя награда — звучащие песни

Педагог, композитор, поэт Вячеслав Тюльканов. © Фото Валерия Бакланова

Вячеслава Тюльканова, казалось бы, особо представлять не нужно. Имя музыкального продюсера, педагога-вокалиста выс­шей категории, лауреата международных и всероссийских конкурсов в номинации “Лучшая эстрадная песня”, руководителя студии “Макси” (ЦРТДиЮ) хорошо известно в городе, республике, стране и даже за рубежом. Однако некоторые факты его биографии и творческой деятельности, думаю, будут для многих неожиданными.

Как он сам рассказывает, его жизнь была тесно связана с музыкой и спортом. Еще в школе писал песни, и часть музыкального материала использовали ребята постарше на танцплощадках. Играл в волейбол за республику в составе молодежной команды.
Тюльканов получил два высших образования, окончив наши педин­ститут и госуниверситет. По одному он тренер, по другому — преподаватель истории, обществознания. Музыку тоже не оставил. В пед­институте параллельно окончил эстрадное отделение ФОПа (факультета общественных профессий — были тогда такие), прошел подготовку в Санкт-Петербургской академии культуры. И так получилось, что трудовые будни до обеда проходили в школе, после — в студии.

27 лет Вячеслав Евгеньевич учит детей петь. Студия “Макси” в 90-е годы стала одной из лучших в России и сегодня тоже входит в своего рода высшую лигу вокальной детской эстрады страны. Ее руководитель является автором песен, в одном лице и композитор, и поэт. На его счету более 400 произведений. Участвовал в создании музыкальных композиций для звезд российской эстрады.

По музыкальному материалу Тюльканова прошли авторские вечера в 20 городах страны. После одного из таких в городе Ряжске ему даже присвоили звание почетного гражданина.

— Вячеслав Евгеньевич, в “Макси” есть звездочки? Или они выросли и погасли?
— В вашем понимании они должны быть в обойме тех, кто на телевидении. Где Пугачева, Киркоров, все остальные. Туда пробиться просто нереально, как бы ты ни пел. Два варианта есть: деньги или сильный протеже, при других раскладах никак.
У нас в городе пела, да и сейчас поет Алена Зырянова. Я считаю, что это вторая Долина. Только более симпатичная и более стройная. Когда она не приезжала на конкурсы, то участники восклицали: “Слава богу!”, значит, есть возможность какие-то призовые места занять. Она очень сильно выделялась. Я считаю, у нас в республике сильнее ее вокалистки нет.
Среди сегодняшних вокалистов “Макси” хотел бы отметить Елену Иванову, Ольгу Акимову, Дарью Конашину, Софью Павлову, Ольгу Васильеву, Дарью Петрову, Ульяну Данилову, Анну Кокорину. А новые имена, думаю, мы еще услышим.
В России уже известен Никита Кунов. Ему 12 лет, а на сцене он как профессиональный артист. В нем столько драйва, энергетики! К сожалению, на днях попал в больницу и несколько дней находился в тяжелом состоянии. Мы все очень переживали. Сейчас пошел на поправку.
— А вы знаете девочку, которая участвует в телепроекте “Голос”?
— Софья Авазашвили. Она начинала у меня в студии. Как и Лариса Петросян, помните, стала вице-мисс Новочебоксарска? Им было тогда лет по тринадцать. Они очень хороших добились результатов.
Лариса выиграла крупный международный конкурс в Санкт-Петербурге. Участвовала в проекте на Украине, где Киркоров и Ани Лорак проводили поиск звезд, дошла там до финала. Но потом ее по­просили подписать договор. Она отказалась —  кабальные слишком условия.
— А в кастинге “Фабрики звезд” ваши ученики не участвовали?
— Я не советовал. Потому что абсолютно пустое занятие. Все фабриканты — это известность на год-два, потом не видно не слышно. К тому же после “Фабрики” они подписывают договоры, в результате буквально становятся музыкальными рабами. Знаю это, потому что часто работаю в московских студиях, для профессиональных певцов записываю материал, круг знакомств достаточно широк, и знаю всю подноготную.
Своим воспитанникам советую получить нормальную специальность, которая будет их кормить. А музыка пусть останется хобби по жизни, которое станет приносить радость в любом возрасте. Доля певца: сегодня поет, завтра заболел, с горлом проблемы, заработок, специальность — все потерял.
— У композитора какая доля?

— Мне очень сложно определить свой композиторский уровень. Хотя многие произведения включены в золотой песенный фонд России, и их поют не только дети, но и профессиональные исполнители.

Я уже сбился со счета, сколько городов ко мне обращалось с просьбой о написании музыки. Недавно для Республики Марий Эл сочинил песню, она стала чуть ли не гимном у них, есть песня о Йошкар-Оле...
— А о Новочебоксарске?
— Она постоянно звучит на многих торжествах: “Есть Варшава и Москва, есть Рязань и Кострома...”.
— “…Но, друзья, поверьте мне, лучший город на земле, без сомненья, Новочебоксарск”. В этом была возможность убедиться?
— Мы выезжаем за год на пять-шесть конкурсов. Не только по России, иногда и за рубеж катаемся. Родители “жалуются”: мы меньше видели, чем наши дети. Объездили всю Прибалтику. Побывали на Украине, в Болгарии, Финляндии, Германии, Польше.
Этим летом ездили в Испанию. Оля Акимова стала вторым лауреатом в номинации “Этнофолк”, Даша Петрова — лауреатом третьей степени в “Эстрадном вокале”, дипломантами — Соня Павлова, Аня Кокорина.
— Отличие наших конкурсов от зарубежных?
— У нас еще от периода СССР осталась на подсознании установка — догнать и перегнать. В Европе не прививают детям, что надо быть лучшими. Они в большинстве своем приезжают на конкурс и получают удовольствие. А у нас ставят цели. Естественно, что-то не получилось — в слезы. Европейцы спокойнее в этом плане, проиграли и проиграли, они рады тому, что уже поучаствовали.
— А бывает такое, что медведь на ухо наступил, но приходят и хотят петь?
— С Машей Кузьминой мы каждый год прощались. Это как анекдот. Она не проявляла особых вокальных способностей, среди других воспитанниц не очень выделялась. Но у нее был такой характер! Мама ей говорила: “Может быть, закончим?” — “Нет, я буду ходить”. И уже лет, наверное, в пятнадцать на одном из конкурсов она “выстрелила”. Бывает такое: топчется-топчется на месте, а потом всплеск.
— Голос появился?
— Появился кураж, настроение, желание себя преподнести. И вокально она начала очень быстро расти. То есть слух развивается, и я говорю им, что к одиннадцатому классу вы станете все петь очень достойно, и все институты будут вами гордиться. Это и практика показала, они там зве-е-зды! Их там лелеют, на руках носят. Всех.
— Кто-нибудь стал певцом?
— Пожалуй, нет. Педагогами-вокалистами работают, имеют свои студии. Например, Надежда Семакова. Она трудится в музыкальной школе, в музыкальном училище преподает эстрадно-джазовый вокал. У нее у самой сильная студия.
— Для меня стало открытием, что вы еще и поэт. Когда он в вас проснулся?

— Наверное, в классе восьмом. На одном из уроков литературы надо было сочинение написать по произведению, я описал все в стихах и отдал. Учитель, наверное, от удивления поставила пять — ошибок, думаю, там хватало. Писать стихи — этому не учат нигде, это, наверное, или есть, или нет.

— О чем пишете?
— Вроде все уже описал: есть три песни про маму, девять про Россию, республику. И про зайчика, и про ежика, бабушек и дедушек писал, о Жанне д’Арк. В одно время увлекался: был такой Александр Иванов, который писал пародии на стихи, а я создавал пародии на его пародии. Много было с сарказмом стихов, с юморинкой.
— Сами поете, нет?
— Скорее нет, чем да. Считаю, что можно выучить хороших певцов, не являясь при этом сильным вокалистом. Больше радуюсь успехам своих детей.
Как с автором песен в России городов сто официально со мной работают и триста, наверное, неофициально. В Интернете что-то выискивают, берут, пользуются. Вроде нарушение авторских прав, но я к этому спокойно отношусь. Хотя что только про меня не говорят: что я злой, что жестко пресекаю таких.
На конкурсах, куда бы ни приехал, как минимум три-четыре песни мои звучат, а иногда бывает, что и 15, и все без согласования с автором. Никогда, будучи в жюри, не снижал оценок за это.  Но в Интернете пишут: “Я боюсь, он может нас срезать”. Чего только еще не писали: что я раз пять был женат, разбивался на машинах...
— На самом деле сколько раз женаты?
— Один. Жена работает вместе со мной в студии, она художественный руководитель. Тоже посвятила себя занятиям с детьми, также выезжает на конкурсы с нами,  специализируется на пошиве костюмов.
Сын взрослый совсем. Он был хороший пианист в свое время, окончил музыкальную школу. По­ступил в кооперативный институт и параллельно учился в музыкальном училище. Сейчас работает в Москве, профессия не связана с музыкой. А для души иногда играет.
— Кто ваш кумир?
— Я люблю песни российских исполнителей, но кумирами назвать их не могу. Рос на других исполнителях. Для меня ближе была западная культура, музыка. Поэтому “Гранд Фанк”, “Дип Пепл”, “Лед Зеппелин” — группы, популярные когда-то, мы росли на их музыке. Можно отнести сюда же “Битлз”, “Смоки”. Те коллективы, что были в России в то время, достаточно примитивно играли. 
Спрашивают еще, на ком можно учиться в российской эстраде. Говорю: ни на ком, по большому счету. Они неплохо поют, но не более. Западные певицы, да, там есть у кого поучиться: та же покойная Уитни Хьюстон.  Из таких, у кого была энергетика, — Элвис Пресли.

На сто процентов уверен, что артист должен отдавать энергетику. И чем больше он отдает, тем больше получает. В таких случаях мы говорим: идут мурашки, то есть это цепляет.

Была у нас девочка Олеся Алексеева, не скажу, что вокальные данные шикарные, но энергетически была сильна. И публика ее принимала всегда на ура, что бы она ни пела, уходила под аплодисменты. А более сильные вокалисты, бывало, под собственный стук каблуков.
— Лучшая ваша награда?
— Когда поют мои песни. И песня становится долгожителем.
— Есть такие?
— Те же “Ангелы”, “Кони-птицы”, “Взмахни крылами, Русь”. Не одно поколение их поет. Это больше всего радует.
— Что больше всего волнует?
— Как Семен Альтов говорит, “спинным мозгом чувствую” — теряются российские ценности. Начиная от кино и всего остального. Теряем душу российскую. Уходит что-то. Приходят ко мне все новые и новые дети, вижу, что они немножко западнее становятся. Они уже больше как дети Европы, а не дети России. Может, становятся цивилизованнее, но мне хочется, чтобы российские дети оставались российскими.
Я, например, с детства запомнил колыбельную Медведицы: “Ложкой снег мешая, ночь идет большая”. Боюсь, что у современных детей вместо этого будут какие-нибудь барбарики, симпсоны. Смотришь и думаешь: и кто ж создал все это?
В сфере образования тоже не все устраивает. Меньше сейчас востребовано творчество учителя. Главное — написать бумажку, и все — ты молодец!
Я начинал в свое время с Надеждиным в 14-й школе. Он набрал, представляете, 16 мужчин-педагогов. Школа при нем просто гремела! Была своя система с продленным днем, уроки спаренные, как у студентов. Приезжали перенимать опыт не только из республики, из России.
Мне тоже приходилось давать открытые уроки. Они проходили неординарно. Не так: Вася, встань, ответь, расскажи из книжки от сих до сих, — нет. Дети перевоплощались в исторических персонажей, на уроках шла полемика, звучали споры, присут­ствовала театральность. В школах, считаю, должны быть творческие мастерские, а не просто урокодательство. 
— О чем мечтаете? Каких высот хотелось бы достичь?
— Мечтаю, когда творю. Живу работой, поездками с детьми на конкурсы. Что-то менять в этой жизни не очень хочу.

Часто спрашивают: почему здесь, почему не в Москве, не в Санкт-Петербурге? А я люблю покой, свой милый, тихий город. Мне достаточно комфортно в нем. Я сюда возвращаюсь как в тихую гавань.