Михаил Швыдкой: Человека из “ящика” услышат скорее, чем чиновника

Михаил Швыдкой. Фото Валерия Бакланова.

В финале Всероссийского телевизионного конкурса “ТЭФИ-Регион-2008” по направлению “Просветительское и развлекательное телевещание”, проходившего в Чебоксарах на прошлой неделе, в мастер-классах, дискуссиях и встречах со студентами участвовал президент фонда “Академия Российского телевидения”, специальный представитель Президента РФ
по международному культурному сотрудничеству
Михаил Швыдкой.

Швыдкой — действительный государственный советник РФ 3-го класса, доктор искус­ствоведения, профессор, в РГГУ и РАТИ читает лекции по истории зарубежного театра, автор многих научных работ и публикаций по проблемам искус­ства и культуры. Награжден орденами “Знак Почета”, “За заслуги перед Отечеством” 4-й степени, казахстан­ским, француз­ским, польским.
— Чем занимаетесь на посту спецпредставителя?
— Приходится решать многочисленные проблемы гуманитарного сотрудничества, в первую очередь со странами СНГ. Россия стремится сохранить русский как язык межнационального общения. Для этого создан фонд “Русский мир”, занимающийся пропагандой русского языка. Кризис через пару лет кончится, и Россия снова будет нуждаться в трудовых ресурсах и притягивать их из стран СНГ. Поэтому и там заинтересованы в изучении русского. Они его будут учить не потому, что хотят читать в подлиннике Льва Толстого, а зная, что получат хорошую работу в России или качественное образование, смогут наладить бизнес с российскими партнерами.
 В грузинском обществе огромная потребность контактов с Россией, особенно у тех, кто адекватно оценивает деятельность Президента Саакашвили.
Сложные отношения в области культуры с Украиной. Как самостоятельное суверенное государство она очень молода. Полагаю, что украинизация, борьба с русским языком — дет­ская болезнь, подростковая невра­стения. Но когда ветерана дивизии СС “Галичина” приравнивают к Герою Советского Союза — это кощунство и противоречит нормам морали и закона. В Украине Гоголя в школе изучают в разделе “Иностранная литература”. Там собираются по­ставить “Ревизора” как антироссийскую пьесу.
И все-таки ищем точки соприкосновения. Недавно мы выпустили “Историю России” на украинском, они “Историю Украины” на русском. Над текстами работали кропотливо, искали взаимовежливые формулировки по ряду историче­ских событий, например, относительно Мазепы и Полтав­ской битвы. Планируем совместно провести поэтиче­ские вечера, “Гогольфест”.
Нынешний — Год Индии и Болгарии в России, следующий будет Годом Франции. Продумана программа, охватывающая все грани сотрудничества от космоса до моды. На днях на встрече с Президентом Чувашии Николаем Федоровым обсуждали, как республика может быть представлена в сентябре 2010 года на Национальной выставке в Париже.
— Находясь на посту министра культуры, вы вмешивались в конфликты известных творческих коллективов и отстраняли руководителей. Кто должен их возглавлять: профессионал, разбирающийся в искусстве, или менеджер, знакомый с юриспруденцией, экономикой?
— Прежде заведениями культуры руководили красные директора, и с тех времен продолжает существовать вера в то, что по типу менеджмента эти учреждения все равно что производ­ство по выпуску галош. Видел я в руководящих креслах экономистов, социологов, утверждавших, что от качества спектакля посещаемость театра не зависит, а есть другие механизмы привлечения публики, например, обеспечение транспортной доступности.
Считаю, менеджеры от искусства должны обучаться и воспитываться в тех же стенах, что художники, музыканты, артисты, то есть с людьми творческих профессий. Но когда есть явный художественный лидер, то он должен возглавить коллектив.
Вот в театре Вахтангова, когда последние пять лет Михаил Александрович Ульянов тяжело болел, коллективом руководил директор. Экономически они жили неплохо, творчески — очень средне. Сейчас туда пришел прекрасный литовский режиссер Римас Туминас, но он не хочет руководить, не желает считать деньги, а лишь заниматься чистым творчеством.
Менеджеры ориентированы на прибыль. В вечном конфликте между сценой и кассой сегодня побеждает касса. В БДТ 18 лет руководил Кирилл Лавров. Он пытался сохранить то, что сделано Товстоноговым, но прорыва, художественных достижений там не было. Артисты уходили, старели, и сегодня, по существу, кроме Алисы Фрейндлих и Олега Басилашвили, там новая труппа. Театру надо заново рождаться.
Станиславский говорил: “Театры необходимо каждые семь лет перенастраивать, иначе не избежать рутины, шаблонов. Вот они с Немировичем в 1922 году набрали второй состав, что вызвало ярость первого поколения, и тогда почти перестали играть Качалов, Москвин, Книппер-Чехова. Другая ситуация в МХТ. Олег Табаков — не художественный лидер, он непоколебимый авторитет, точно знает, что хорошо, что плохо. Руководит театром как менеджер, открывает поле деятельности для разных режиссеров, приглашает на постановки тех, кто может привнести новое, чтоб театр развивался.
Сегодня многие режиссеры в первую очередь задумываются, как постановка отразится на зрительном зале, нежели над решением художественных задач. Они вынуждены это делать. У меня нет точных рекомендаций. В каждом случае надо принимать конкретные решения.
— С какими странами у России существуют споры о возвращении культурных ценностей?
— Речь идет о ценностях, перемещенных во время второй мировой войны. Немцы эшелонами свозили их в Германию из всех стран оккупированной Европы. В Линце Гитлер решил соз­дать супермузей из того лучшего, что было создано человече­ством. С 1939 года специальные команды грабили музеи и частные коллекции в Чехословакии, Польше, Голландии, Болгарии, а потом в Венгрии и, конечно, в СССР. После окончания войны часть художественных ценностей увезли в США, другую в СССР. У нас они оказались в руках государ­ства и были размещены в музеях. Молотов предложил объявить их государственной собственностью, но Сталин отказался, и вещи попали в секретные хранилища. В середине 50-х их открыли. В 1955 году братской ГДР вернули более 1,5 млн. вещей, в том числе сокровища Дрезденской галереи.
Но многое еще осталось, и до 1990 года к ним не прикасались. Ценности не были частью музейных фондов, их и не выставляли. Надо сказать, что среди экспонатов есть уникальные, например, картина Дега “Площадь Согласия” — таких шедевров в мире по пальцам одной руки пересчитать. Начались тяжбы, в основном с нем­цами. По закону о перемещенных ценностях, принятому в 1998 году, все они объявлены принадлежащими России, за исключением вещей религиозных организаций, не сотрудничавших с фашистским режимом, и жертв нацистов.
В Германии и США наши ценности находятся в основном в частных руках. С 1995 года мы разыскиваем их, экспонаты, похищенные из нашей страны, описаны в 14-томном реестре. А перед войной в СССР были богатые музеи в Киеве, пригородах Ленинграда, Краснодаре, где коллекция сформировалась с помощью Луначар­ского, Ростове, Туле.
Процесс истребования и возврата ценностей муторный, спорный, юридически крайне сложный. Обмен уже приобретает характер хорошего бизнеса для юристов. Есть взаимные претензии с Германией, Венгрией, Польшей, они только усложняют и обостряют отношения. По-моему, ситуацию надо заморозить, поставить точку: никто никому ничего не отдает.
— Каково ваше отношение к проблемам в Союзе кинематографистов?
— Не нравится, когда меня вовлекают в скандальные дела, но кинематографисты знают о моих плохих отношениях с Никитой Сергеевичем Михалковым, поэтому моя позиция субъективная.
Классический творческий Союз, доставшийся нам от советских времен, сегодня не работает. Нельзя, как прежде, требовать для себя преференций. Полагаю, что здесь не только имущественный спор, проблемы и разногласия более глубокие. Чем бы все ни закончилось, Союз, по-моему, в том виде, каким он был, существовать не может.
— Много проблем у российского телевидения?
— Оно выполняет три фун­к­ции: просветительскую, информационную и развлекательную. Вопрос в соотношении времени на каждую из них и качестве. Многие сетуют на убогость развлекательных программ. Знаете, Петросян приносит меньше вреда, чем иные публицистические или аналитические передачи. Еще Ключевский сказал, что массовые виды искус­ства полезны уже тем, что отвлекают людей от чего-то еще более страшного. В сложные времена всегда увеличивается количество мелодрам и комедий. Такой спрос, у людей потребность в позитиве. Станиславский заметил: если утром, даже с отвращением к самому себе, через не хочу, улыбнуться, то начинает меняться настроение. Умных программ на телевидении, полагаю, немало.
Другая проблема ТВ — оно должно стать дешевле, нужен эстетически иной подход. Не одобряю роскошные шоу.
Еще загвоздка — молодежь перестала смотреть ТВ, она уходит в Интернет, отвернулась от печатной прессы. Каналы начали войну за юного зрителя. Успешнее других в этом плане, по-моему, действует ТНТ.
— Зато молодежь мечтает работать на телевидении и вести ток-шоу.
— Ток-шоу — это развлекательное телевидение, глуповатый жанр, поэтому даже когда объявлена серьезная тема, о ней глубоко не говорят. Здесь главная задача — удержать зрителя на своем канале, и шоумен постоянно подливает масла в огонь, чтоб не ослабло внимание. Дей­ствие должно развиваться по Хичкоку: “Все начинается с землетрясения на Манхэттене, а дальше по нарастающей”. От ведущего требуется умение внимательно слушать и любить собеседника, какую бы ахинею он ни нес. А поскольку записывают сразу несколько передач, то очень сложно быть по­стоянно позитивным и сконцен­трированным. Шоумен не должен казаться умнее собеседника, сыпать цитатами, чтоб никто не сказал: “Вы такой умный, что хочется выключить телевизор”. Нель­зя допускать, чтоб участники перебивали друг друга, зритель не терпит галдежа в студии.
— Вы осмотрели Чуваш­скую национальную библиотеку. Понравилась?
— Ребята, вы счастливые люди! Она и сейчас прекрасна, но по завершении строительства станет лучшей в России. Здесь собираются писатели, поэты, читатели обмениваются мнениями. Вы молодцы, что в сложное время, в начале века, решили создать сеть модельных библиотек. Они стали очагами культуры и духовного просвещения в селах. Испытываю забытое чувство глубокого удовлетворения.
— Михаил Ефимович, консерваторий в стране меньше не стало, а музыкантов хороших днем с огнем не сыщешь.
 — Сфера искусства становится непрестижной, потому что там нельзя заработать денег. Происходит отток талантливых людей из искусства. На некоторые специальности в консерваториях нет конкурса. В стране не хватает валторнистов, фаготистов, исполнителей на англий­ском рожке. Их почти не учат, потому что инструменты очень дорогие — пятнадцать тысяч долларов. Набрать полный симфонический оркестр скоро станет невозможно. Многие музыкальные школы платные. И когда между питанием, общим образованием, медициной и искус­ством нужно сделать выбор, люди выберут более житейские, необходимые вещи. Это социально-экономическая проблема.
— Будем ждать, когда государство ее решит?
— Напомню слова Бердяева: “Государство существует не для того, чтобы на земле был рай, а чтобы не было ада”. Все остальное должны делать люди — умные, талантливые, образованные. Государство совершает большую ошибку, не желая вкладывать деньги в культуру. Некультурные, душевно неразвитые люди новой России не по­строят. Они всегда будут опасны для власти, потому что завистливы и агрессивны. Сегодня некоторые государственные деятели отдают приоритет образованию. Это неправильно. Образования без культуры не бывает — почитайте Солженицына, Гегеля. Да и любой умный человек скажет, что образованные, но духовно неразвитые люди приведут мир к катастрофе.
 — Ваша телевизионная деятельность не мешает государственной службе?
— Телевидение — иная форма моей основной работы. Она делает мою жизнь веселей и разнообразней, находит отклик у зрителей. Чего еще желать? Если не ТВ, я бы писал статьи. Просто потому, что это дисциплинирует мозги. Да, это заработок, но и одновременно желание жить. Человеку из “ящика” легче быть услышанным, донести свои идеи до общества нежели обычным бюрократическим путем. Культура — сфера с отложенным эффектом воздействия.
— Чем занимаются ваша жена, дети?
— Младший окончил юридический факультет МГИМО, но работает в компании по производству телерекламы. Старший сначала поступил во ВГИК на актерский, но бросил, хотя успел сняться у Данелии в фильме “Орел и решка”. Кстати, и жена Марина снималась у него в фильме “Мимино”, играла стюардессу, последние ее роли в “Московской саге” и “Тяжелом песке”. В результате старший сын окончил экономический факультет ГИТИСа, теперь занимается бизнесом и мечтает поступить на Высшие режиссерские курсы.
Алексей Мигунов.