Моя мама — учительница

Мария Павлова

В 1940 году по результатам вступительного экзамена (писали диктант) моя мама, Мария Павлова, в числе 33 учеников из 65 была зачислена в восьмой класс Ораушской средней школы Вурнарского района.
Мало кто знает, но за учебу в школе, начиная с 8 класса, надо было платить по 150 рублей в год, хотя во время войны для детей фронтовиков сумму снизили до 70 рублей. О том, что началась война, мама услышала по репродуктору, висевшему на дубе: в тот момент она с подругами находилась в парке на празднике песни и труда в Вурнарах.
Зимой, в начале декабря 1941 года, девятиклассников и мою маму в том числе отправили на строительство Сурского оборонительного рубежа. Они наравне со взрослыми рыли окопы, траншеи. Было холодно, поэтому постоянно жгли костры, спали тут же на лапнике. Портянки и лапти сушили у огня, иногда их подпаливало. А в 42?м, в июне, работали в райцентре Нурлат Татарской Республики, возили на тачках землю, строили дорогу.
“С начала 1942 года до окончания учебы еженедельно в субботу целый день мы проходили военную подготовку на учебном полигоне на окраине деревни, — рассказывает мама. — Занятия проводил кадровый офицер Алексей Коновалов. В 42-43-м годах в армию призвали всех мальчиков-однокласс­ников и двух девушек, которые были старше меня на год, — Капитолину Илюкину и Марию Алексееву”.
В июне 43-го Мария Павлова в числе десяти девушек получила аттестат зрелости. Позже семеро из них стали учителями и начали преподавать вместо мужчин, ушедших на фронт. В том числе и моя мама. В августе она по­ступила учиться на заочное отделение Канашского педучилища, а уже в сентябре стала учительницей начальных классов Янгорчин­ской средней школы. Во время сессий, вспоминает, они с подругой ходили в Канаш, преодолевая пешком около 25 километров.
В ее первом классе было 45 учеников, из них пятеро — эвакуированные из Москвы. А один москвич жил в доме Павловых. (Много лет спустя двое из эвакуированных навестили свою первую учительницу.) В школе не хватало письменных принад­лежностей, учебников, тетрадей. Дети писали между строк на старых книгах и газетах. А в качестве ручек использовали гусиные перья. Чернила готовили из наростов на дубовых листьях и красной свеклы. Зимой помещения плохо отапливались.
“Дети военного времени были очень дисциплинированными, дружными, старательно учились. По утрам ученики приходили ко мне, и мы вместе ходили в школу, — вспоминает мама. — Из моего первого выпуска позже трое стали заслуженными работниками различных отраслей республики, а один из москвичей директором крупного завода”.
Летом во время каникул и в свободное от уроков время дети с женщинами работали в поле, школьном саду и на току. Урожай военных лет был относительно хорошим. На уборку зерна в поле выходили ни свет ни заря и работали дотемна. Взрослые вязали снопы после жатки. За день мама связывала по 125 снопов с половины гектара. Так они приближали день Победы.
С войны не вернулись четверо из десяти ее одноклассников, в том числе и мой дядя по отцу Феоктист Васильев, который погиб в восемнадцать лет в жестоком бою на Курской дуге. Отца Хрисана Васильева, также прошедшего все круги ада на войне, мама встретила в 1946 году. У них было много общего (он тоже был учителем), и они подружились, а потом и поженились. Вместе прожили 63 года. Их общий педагогический стаж составил 104 года.
“Сноха у вас красивая, трудолюбивая, но очень худая (ее вес никогда не превышал 43 кг), ей трудно будет рожать”, — говорили соседки бабушке. А мама взяла и родила нас семерых. В хрупкой женщине живет сильный дух. На седьмом десятке лет врачи поставили ей смертельный диагноз. Но она выжила вопреки всем медицинским предсказаниям.
Не помню я маму отдыхающей. Все уже спят, она все хлопочет. И сейчас в свои восемьдесят пять лет она человек дей­ствия, трудится по дому, много читает, помогает советом детям и внукам.
В школе мама проработала сорок семь лет, выучив три поколения односельчан. Свою первую учительницу бывшие ученики не забывают, звонят, по­здравляют по праздникам, навещают.