Если взгрустну, беру в руки мандолину

Владимиру Дмитриевичу Никитинскому в феврале будущего года исполнится 85 лет. Он бодр, весел, словоохотлив. Более двадцати лет проработал на “Химпроме”. Во время нашей неспешной беседы показывал фотографии минувших лет. Вот красивый альбом, подаренный руководством ко дню шестидесятилетия: бархатная обложка, внутри виньетки и затейливые надписи. В альбоме вся история градообразующего предприятия. На одном снимке Владимир Дмитриевич с космонавтом Андрияном Николаевым, на другом — с Алексеем Леоновым.
А это фото сделано недавно, 12 июля, — в день 65‑летия  знаменитого Прохоровского танкового сражения — кульминации Курской битвы.
У Никитинского немало наград — ордена Трудового Красного Знамени и Отечественной войны I степени, медаль “За отвагу”. Он удо­стоен бронзовой медали ВДНХ за разработку новой технологии утилизации промышленных стоков, награжден знаком “Отличник химиче­ской промышленности СССР”.

— Владимир Дмитриевич, откуда вы родом?
— Из села Беговатова Арзамаcского района Горьковской (ныне Нижегород­ской) области. Нас у родителей было девятеро. В школу брали тогда с 9 лет, а я уже в 7 неплохо читал и писал. Ну и пошел вместе с сестрой. Дети на палочках считают, мне скучно, да и отец сказал: “Посиди еще годочек”. В первый класс я вообще не ходил, во второй почти не ходил. Отец, учитель начальных классов, сам выставил мне “удовл.” по всем предметам. Спросил: “В какой класс пойдешь?” В марте пошел в третий, не зная естествознания, географии.
Помню, писали диктант. Я выводил “делаецца”, “учицца”. Хотел списать у соседки, поповской дочки, но та локтем загородилась. Учительница велела за лето подтянуться, но я пробегал, пришел осенью в 4-й класс. Всех до­гнал, учеба давалась легко.
— Представила черные парты, чернильницы-непроливайки ...
— Да, все так и было. В 1941 году окончил 10 классов, 16 июня выпускной, 22-го ходили купаться на речку, размышляли, куда пойти учиться. Но тут узнали о войне. Друзьям по 18 лет, и они ушли на фронт. Я остался, меня не взяли, потому что было только 17.
— И все же оказались на поле боя?
— В 1942-м направили в минометно-пулеметное училище, находившееся в Ярославле. Первый бой принял  5 июля 1943 года, а 3 октября меня ранило, лечился в разных госпиталях. Потом оказался в школе авиамехаников — многие пришли туда с фронта, иные после госпиталя. Все рвались в бой. Большинство мечтали стать летчиками. Я тоже. Судьба распорядилась по-другому. До 1950 года служил авиамехаником в воин­ской части.
— Наверное, нелегко вспоминать Орловско-Курскую битву.
— В Прохоровском танковом сражении были задей­ствованы 1200 танков, оно стало переломным моментом Орловско-Курской битвы, да и всей войны.
Мне тогда было 19. Немцы начали наступление от Белгорода на юг. Рассчитывали окружить нас и за четыре дня все завершить, ведь техника у них считалась мощной. У “Тигров” толщина брони 200 мм, а у наших Т-34 — сорок пять, зато они более маневренные. Били немцев почти вплотную. До сих пор перед глазами эти страшные картины.
Недавно побывал в тех местах, где воевал 65 лет назад. Нас свозили на братские могилы, мы возложили цветы к памятнику Победы. Пригласили на поминальный обед — на поле раскинули шатры. Благо погода стояла прекрасная. Выступали высокие столичные гости, приветствовали артисты.
— Как складывалась жизнь после войны?
— В 1950 году поступил на химиче­ский факультет Горьковского университета. Там же встретил будущую супругу — жили в одном общежитии.
Женился после окончания вуза. С дипломом специалиста уехал по направлению в Кемерово, оставив жену в Нижнем Новгороде. Назначили заведующим лабораторией: в подчинении две лаборантки. Через два месяца предложили должность заместителя директора по коммерческим во­просам.
У нас родилась дочь. Назвали Ларисой.
— Почему решили приехать в Чувашию?
— Дело в том, что болел сын — ему было 8 лет. Врачи рекомендовали сменить место жительства. На семейном совете решили: “Поедем в Чувашию”. Тем более, теща жила в Ядрине.
А в республике строился химкомбинат. На “разведку” приехал в 1964 году, зашел к его директору Константину Ивановичу Кузнецову, рассказал о себе. Он, показывая в окно: “Вон строится цех по производству хлора, в будущем году запустим”. И предложил стать заместителем главного инженера по хлор- и хлор­органическим производствам. Правда, не хотели отпускать с прежней работы. На улаживание проблем ушло два года. И 3 мая 1966 года был в Спутнике. К тому времени появились улицы Винокурова, Совет­ская, Терешковой.
Супруга устроилась на работу в Чебоксарах, в пединституте. А поселиться в столице можно было только с разрешения партийного органа. Возникли сложности, но в конце концов все же обосновались там.
— Трудностей, конечно, хватало?
— Особенно, когда пускали новые цеха. Принимал участие в реконструкции цеха хлорофоса, в освоении мощностей производства хлора и каустической соды, хлорметанов и хлорофоса. Подал 32 рационализаторских предложения, девять из которых были внедрены в производство.
Домой приезжал поздно, уставший. Но от работы получал удовлетворение.
— На химкомбинате случались непредвиденные ситуации...
— В день выпускного вечера сына произошла авария. Трое суток из цеха не выходил. Были и другие, с человеческими жертвами. Например, взрыв на производстве треххлористого фосфора: с крышки реактора сорвало болты, она отлетела метров на 200, фосфор горит, под эстакадой погибший... Причину аварии выясняли неделю. Оказалось, недоработка проекта.
— Не было разочарований, не опускались руки, не говорили себе: “Все, больше не могу?”
— Нет. Считал: как складывается, пусть так и будет. Меня всегда все устраивало, я был на своем месте. Хотя предлагали должности на других заводах: в республике, за пределами Чувашии. Люди уезжали и в Сибирь, но мне этого не хотелось.
— Кто-то из родственников трудится на “Химпроме”?
— Сейчас нет. Аппаратчиком работал брат Валентин, теперь на заслуженном отдыхе, одно время трудились сын Евгений мастером смены в цехе № 16, а также дочь Лариса — переводчиком.
— Многие филологи знали вашу супругу Римму Петровну. А те, кто учится на факультете ино­странных языков, знают дочь Ларису Владимировну и зятя Валерия Ивановича Васильева.
— У них учились немало студентов. Лариса — декан факультета иностранных языков Чувашского педагогиче­ского университета. Валерий был деканом того же факультета. Оба учились в Америке, а зять еще в Канаде. Работали в новочебоксарских училищах — она в девятом, он в девятом, четырнадцатом, пятнадцатом.
— Ныне ведете образ жизни среднестатистического пенсионера?
— Часто бываю на даче у сына, вожу машину, с внуком Митей освоил игру на фортепиано. Еще в юности играл на домре, мандолине — она до сих пор цела.
Являюсь членом президиума республиканского совета ветеранов Великой Отечественной войны. Не забывают меня и на “Химпроме” — по приглашению бываю там на праздниках. Свое шестидесятилетие отметил на родном предприятии, собралось свыше 250 человек.
В те дни на химкомбинате с деловым визитом находились бывшие заместители министра химической промышленности СССР Сергей Викторович Голубков и Виктор Минеевич Романов, которые тоже присутствовали на торже­стве, подарили мне книгу. Весь вечер танцевали, шутили, играл завод­ской оркестр.
И свое 80-летие отметил в кругу старых друзей, коллег, с которыми проработал много лет. К этому времени я уже был на заслуженном отдыхе. Рад, что меня помнят. И я их никогда не забуду, ценю внимание. С теплом вспоминаю прошедшие годы.
Скучать не приходится и на пенсии. Осенью занимаюсь заготовками на зиму — закатываю в банки огурцы, помидоры, грибы, готовлю варенье. С удовольствием делаю котлеты, мясо отбивное, жарю картошку. Немалую часть свободного времени занимает машина. Ну а если взгрустну, беру в руки мандолину.
Ольга Рябова.